Он не поймет ничего из того, что хотел сказать Гарри - мальчик, который выжил в семье Певерелла, и живым вышел из этого дома.

Птичий череп лег на прилавок, и невозможно стало смотреть никуда кроме этих пустых – мертвых – глазниц.
Это уже не глаза – просто отверстия в черепе. Сквозь них можно только заглянуть вовнутрь, где ждет темнота. Но они... Они уже не посмотрят вовне.
Людвигу вдруг представилось, как серебряный птичий череп обрастает плотью. Как он обрастает мясом, которое тут же покрыло черное оперение, вперед вытянулся клюв, а глазницы вдруг мигнули черными блестящими глазами. Птичий взгляд с любопытством сфокусировался на Людвиге. Клюв раскрылся, издав громкий клекот, а глаз отразил искру веселья.

Истории о предательстве - взгляд выхватывает болтающуюся на рее фигуру.
Истории о дружбе - можно с пьяной нежностью зацепиться за удивительно натуральный профиль Себастьяна.
Истории о любви - любовь пахла рыжим цветом.

Лили саморучно вытолкала его из дома, вручив какой-то подарок, завернутый в зелено-серебристую оберточную бумагу, который вместо лент обвивали две тоненькие змейки. Лили не здоровилось. Лили не могла смириться с тем, что иногда ее волшебная палочка не хотела чинить упавшую чашку, выпуская вместо этого снопы разноцветных искр или сбрасывая с полок еще и рамки с фотографиями. Лили не могла привыкнуть к тому, что ее округлившийся живот уже не помещался в любимые домашние платья, и приходилось кутаться в теплые халаты, потому что от малейшего холодка жутко мерзли ноги и кончики пальцев. Лили не понимала, почему последние месяцы ее настроение словно взял под контроль какой-то странный волшебник со специфическим чувством юмора, и теперь управлял им, швыряя из исторического смеха в горькие слезы.
Она думала, что происходящие с ней перемены не заметны постороннему взгляду. Джеймс думал, что не обязательно замечать что-то взглядом – иногда достаточно почувствовать сердцем.
И он чувствовал. И ее злость, когда на столе под его кружкой оставалось круглое кофейное пятно, которое он снова забывал вытереть. И безмолвный упрек, когда он ставил не ту пластинку, которую ей хотелось бы послушать в этот вечер. И раздражение, когда он в очередной раз предлагал тот-дурацкий-вариант-имени-который-я-попросила-не-обсуждать. И боль, когда маленький человечек решал показать пару приемчиков в своем уютном логове.
Джеймс был готов к тому, что это время будет сложным.
Но, о Мерлин, как же он устал.
Он играл в ее игру – вытирал пятна под кружками, чинил сломанные рамки, помогал подниматься по лестнице в спальню. Отваживал многочисленных друзей и знакомых, которые напрашивались в гости, потому что у нее кружилась голова или не было настроения. Пропускал собрания Ордена в те вечера, когда ей становилось грустно оставаться одной в большом доме.
И изо всех сил делал вид, что всё в порядке.
Но Лили тоже верила сердцу, а не глазам.

Лоухилл никогда не думал, что мужчина сможет заставить его сомневаться в собственной гетеросексуальности одним только движением кисти. А меж тем.

Вздохнув, Альфред отложил книги и обнаружил, что проторчал в библиотеке больше трех часов. Гики смотрели на него с недоумением и затаенным страхом, библиотекарша — с уважением.

Словно можно умереть и не пожалеть об этом.

С фантазией, в отличии от закона, проблем у неё явно не было.