Флай любила Уотерхауса. А он ее не любил, потому что умер,

Заявление не особо претендовало на логичность, но Флай была непритязательна. Прерафаэлиты вообще логику не ценили. Они любили искусство, идти против системы и революцию. Впрочем, революцию тогда любили все. Флай была к подобным проявлениям равнодушна, но богемные взгляды их разделяла. Впрочем, она разделяла их, и ничего не зная о самих художниках. Первый раз она увидела "Офелию" - ту, что в болоте тонет в цветах, а не ту, о которой Вы подумали. Со второй у нее были сложные отношения. А вот леди в тине - эта дама поразила ее с первого взгляда. Знаете, как бывает, зайдете в галерею, сядете у одной работы - и не двинетесь с места до самого закрытия. У Хонки было немного таких картин. Тех, что заставляли ее забыть о голоде, неудобных пуфиках, которые всегда или отсутствовали, или были слишком мягкие, и без спинки, (форменное издевательство!) - она просто впивалась глазами в картину, поглощая ее детали, Смотришь на свежее, молодое лицо, на напряженные руки, и думаешь, что она слишком жива, для утопленницы. Что она не желает уходить на дно - она просто решила немного отдохнуть в лесу, предварительно раскидав по водной глади те цветы, что несколько минут назад собирала на поляне - почему бы и нет - все равно полевые в вазах не стоят - а так хоть эстетика какая-никакая.
Размышляя о слишком живых трупах и своей раздраженности художниками и аферистами, как не самый последний представитель обоих классов, Флай лихорадочно пыталась воспроизвести в точности те штрихи, что были перед ней. Чертовы репродукции, чертов КарХох, чертов ее авантюризм.
Будем кратки - сегодня у Флай был не самый удачный день. Она проснулась около полудня - бодрая и веселая. Вернее, она была таковой до тех пор, пока не удосужилась глянуть на циферблат, и осознать, что катастрофически опаздывала везде, куда только можно было опоздать. Носиться по квартире, изображая фурию, было некогда, но это не помешало Хонки именно так и поступить. Она сдернула с подоконника рубашку, обвалила занавеску, которая зацепилась за ее лодыжку и в таком непредставительном виде и рухнула на пол.

Хорошо, хоть чистый.
Ты хотела сказать, "хорошо, хоть не на три сантиметра левее, где подсыхает вчерашняя масляная палитра"?
Стерва.

Именно в таком виде, копошащейся на полу в тюле, ее и застал Микаэль.
Микаэль КарХох исчез из ее жизни несколько лет назад, точно она не считала, и она была невероятно рада этому событию. Но не все так просто, в этом мире, госпожа Флай.
Не все так просто.
У Микаэля была трагедия - у его супруги умер дядюшка.
Нет, Вы не подумайте - трагедия была не в этом. Трагедия была совершенно в другом. Те же лет пять-шесть-семь назад, сколько уж, точно не скажешь, Микаэль решил бросить своих жену и дочь и оставить их далеко не бедную семью с носом. История была в том, что у Адаравеги был довольно обеспеченный дядя, который хранил в закромах своего особняка коллекцию картин, которая была недоступна простым смертным. Хранил он их бережно, охранял от дневного света, пыли, времени и людских глаз. Накопительски так хранил. Микаэль, решив этим воспользоваться, выкрал всю коллекцию, и принес ее Флай - копируй, мол. Дадд был любимым художником Хонки, и она, до того момента пребывала в глубочайшей уверенности, что большинство его картин она вживую не увидит никогда, потому что творчество гения из Бедлама давным-давно пылится по частным коллекциям - и тут в ее руки попадает сразу несколько его работ.
Флай была счастлива.
Сполна насладившись процессом лицезрения и фальсификации, она отдала все творчество КарХоху и получила свою долю.
Картины были проданы, а копии отправились в подвалы к дядюшке. Но, вот неприятность, когда Микаэль размещал последнюю картину, его взяли с поличным и посадили за кражу частного имущества.
Абсурд - учитывая, что он не крал, а возвращал, а то что украл, уже не найти.
Тупиковая, но крайне забавная ситуация.
И что Вы можете подумать?
Теперь дядюшка отошел в мир иной, и картины стали собственностью КарХоха и его, так и не брошенной, супруги. Бумеранги, дорогие зрители, прекрасно летают и через время.
Микаэль теперь предлагал новую аферу - продать работы уже не выйдет - частникам не выйдет - у него никто их не купит, потому что история нашумевшая, а вот в открытую галерею продать - самое то.
Но, если что-то возьмутся сравнивать с оригиналами... короче, от Флай требовалась еще одна копия - на всякий случай - если что подменить для экспертизы, и, собственно, организация самой сделки с владельцем галереи - Микаэлю нельзя было так подставляться, а старый добрый шантаж никто не отменял.

Сизета меня убьет, если узнает.
Не убьет. Просто выгонит.
Вон из моего дома?
Нет, скорее, вон из моей жизни.
Утешила.
И не собиралась.

Но делать было нечего - пришлось браться. Микаэль ее тогда не сдал - ему дали не так много, чтобы терять отличного исполнителя, но теперь требовал возмещения.

Никогда не связывайся с преступными элементами.
Я вообще про искусство.
А надо было про жизнь.

Плохо Флай в жизни разбиралась - ничего не скажешь.
Решив, что деваться ей некуда, Хонки скатала демонстрационный образец и приготовила его для транспортировки.
- Что, Би? Поехали в Пьен?

Разговоры с мотоциклами не приводят ни к чему хорошему.
Что бы ты понимала.
Шизофреники с утра поднимают настроение.
А маньяки?
А маньяки не настроение поднимают.
Пошлишь?
Всегда.

Пьен был как водится, пафосен и претенциозен. Но красив безмерно. Флай любила эту галерею до поджимающихся пальчиков на ногах. Она любила ходить по ее залам, любила запах, любила широкие коридоры и светлые залы. Любила ее современность, любила вкус ее владельца - никаких мерзких персиков от Пикассо - только то, что радует глаз. Она предпочитала частников именно за возможность отбирать, что демонстрировать. Искусство уникально, и, шатаясь по коридорам, галерей, устало переводя взгляд каждый раз на новый объект восхищения, ты забываешь об этом. Лучше выделить по несколько часов каждую неделю, чем пропадать в стенах долгие часы одного единственного дня. У Флай были свои методы, как попасть в галерею, минуя охрану, но на этот раз, она вошла через центральный вход.
- Мне к хозяину галереи. По поводу сделки от Микаэля КарХоха.
Девушка на стойке недовольно покосилась на ее пиджак, а губы растянулись в подобострастной улыбке.

Лицемеры.
Павлины, что с них взять? 

Из-за двери донеслось властное и немного недовольное "войдите", и Флай сделала самую большую глупость за весь этот долгий день - вошла. Впрочем, что же ей оставалось делать. Последний раз, когда она виделась с этим человеком - он чуть не зарезал ее ножницами.
Последний раз, когда этот человек видел ее - она перекрасила его богатую и роскошную шевелюру в черный цвет.
Чьей жизни была большая угроза от чужих действий - это еще большой вопрос - это один из самых больших вопросов, которые может задать стилист одного новомодного салона в настоящем и аферистка в далеком прошлом. Впрочем, авантюризм никуда не делся, а из клетки далеко не убежишь.

Ну, вздрогнем.

Флай вздрогнула - впрочем, выбора у нее по большей части не было - поэтому хочешь не хочешь, а вздрагивать пришлось.

Убью КарХоха.
Я убью.
А я оживлю - и снова убью.

В тубусе возлежали картины. Интересно, что сделает самый богатый и влиятельный аристократ Лондона с жалкой пешечкой вроде Хонки, после того, как узнает, что она занимается  нелегальной подделкой дорогостоящих предметов искусства?

Сдаст Сизете?
Что же ты сразу вилкой по стеклу - лучше бы убил.
Не убьет - а только растревожит. Еще чего - убил бы. Он жаждет отобрать у тебя самое ценное, что есть - ты же ему волосы испортила.
Еще  чего - испортила - только сделала лучше. Разве есть что-то прекрасней копны иссиня-черных волос?
Копна иссиня-белых волос?
Вернее, просто - белых волос.
Блондинистых, короч.
А еще лучше - пополам: пол головы - иссиня-белые, а пол головы - иссиня- черные.
Мммм, Круэлла, - на памяти Флай это был один из пяти случаев согласия с внутренним голосом за всю ее жизнь.
О чем это мы?
О том, как сплавить ему картины и не попасться.
Думаешь, не поймет?

Флай задумалась. Он - маловероятно. Оценщики не подкопаются - все работы Дадда, что сейчас есть в легальном доступе - ее копии. Обнаружить подделку... ну, разве что женушка КарХох... согласиться ли она засунуть своего любимого муженька за решетку еще лет на дцать - и вновь, маловероятно. Кто еще из Лондона узреет подмену. Ван Гог и Дадд - тут Флай было сложно подловить. Еще, может, сюр и немного Веласкес...
О, Веласкес...
Умолкни. Вернемся к нашим павлинам. Итак. Рискуем?
Выбора особого нет...

- И вам не хворать, - говорить о погоде и общих знакомых не улыбалось. На улице лил дождь - действительно, невероятно удивительно, а из общих знакомых у них КарХох да Сизета - не самая лучшая тема для обсуждения. Уж лучше павлины. Итак, дерзай - что знаешь ты, Флай Хонки о методах разведения павлинов? Ничего, так? Надо было образоваться, прежде чем сюда ползти!
Повисло неловкое молчание - Флай понятие не имела, сколько оно длилось - три секунды или два часа. Вывод один - погода. Уж чему-то Флай научилась...
- Отличная погода сегодня. дождь и ветер - просто и к стилисту не ходи, укладка сама....

Идиотка, - простонал внутренний голос.

- Вернее, я хотела сказать, - она лихорадочно пробежалась глазами по стене и залипла. - Вау... какой кабинет... Не знаю, кто его оформлял, но вкус у вашего дизайнера отменный - комфортно, удобно, сочетание цветов смотрится божественно. К слову, - Флай ухмыльнулась и почувствовала, как внутри все превратилось в снежный ком. - Подходит к любой Вашей прическе. Предлагаю перемирие - у меня к Вам деловое предложение от нашего общего знакомого - а посла, принесшего вести даже в войну не убивают. И еще помните - парламентеры. Семнадцатый век? Эти законы старше вашего прапрадедушки, - хорошо хоть не ляпнула чего-то наподобие "еще старше Вас - точно бы не дожила до понедельника. А у меня на понедельник планы...."
Флай сглотнула и воспользовалась предложением присесть. Коленки немного тряслись, во рту пересохло, а сердце билось где-то в горле.

Эх, зря ты - если он бросится на тебя с канцелярским ножом, то сбежать не выйдет - и на помощь никто не явится. Будешь из окна прыгать?

- Ах да. Знаете, люблю Вашу галерею больше прочих. Я и подумать не могла, что она Ваша - на первый взгляд и не скажешь, - это был комплимент или оскорбление?
Ой.
Вот-вот...
Да черт его знает....

В жизни Флай Хонки начинался очередной неудачный день.

Отредактировано Nymphadora Tonks (2018-03-07 16:54:34)

Если бы Флай была в фильме, то именно сейчас ее должно было снести цунами – помните, те самые комедии шестидесятых – когда все должны смеяться после падения, и герои сериалов массово поскальзывались на банановой кожуре – вот, то самое время. Флай не была уверена, что тогда были сериалы, но героини точно заламывали руки – вот, это время пришло – время заламывать руки.

Одними заламываниями не обойдешься – нужен дробовик.
Так где же его взять?
Вот, у Микаэля и возьми. А что – красивая история. Дама и дробовик – можно даже картину написать.

Флай поморщилась – последние полгода ее картины отличались однообразием – почти везде была Сизета. Сизете дробовик бы не пошел. Зато мог пойти пеньюар и крыса.

Годная тема – приедешь домой живая –напишешь.

- .. Общение со мной здесь отличается от трепа в вашем салоне с клиентом...
От трепа в салоне отличается – подумаешь, какой франт – да в нашем салоне такие разговоры ведуться, что вашим оценщикам и не снились. И вообще – татуировка – это новая ветвь в искусстве. Это сфера, где могут себя реализовать современные художники, это...
Недолговечно. Скажи теперь это вслух.
Я лучше картину покажу.
Вот-вот, и помалкивай лучше.
Это я умею...

Не то, чтобы Флай была мастером молчания – скорее наоборот – она никогда вовремя не затыкалась. И это нередко приводило к крайне трагичным последствиям. Например, сейчас.

- Чай или кофе? – скривился владелец галереи так, как будто предлагал на выбор медленный или быстрый яд. Флай порылась в памяти – зря она что ли с химиком работала столько лет, должна же знать, где лучше яды растворять. Размышления не привели ни к чему. Себастьян разве что грозился иногда ее отравить, но вот чем он будет ее травить, он обычно не распространялся. Беда...

А что беда – просто не пей ничего из его рук – вот и весь сказ.
Отличная идея!

Флай внутренне просияла и предложение про напитки проигнорировала. Как вежливо отказаться она не знала – она вообще не очень любила отказываться от халявы – этому ее научил Микаэль. К слову, о нем.

- Итак, давайте мы начнём с малого. Вы покажете мне, что у вас есть, и сообщите, что Микаэль велел вам мне сказать.

- Хм, - фыркнула Флай. – Ничего он мне не велел. Нет у него таких полномочий – что-то мне приказывать, - пробурчала Хонки и стащила футляр со спины. – Но показать, что принесла – могу.

Она осторожно свинтила крышку тубуса и вытащила холст. Оглядела взглядом кабинет и подошла к столу – это было единственное место, где можно было беспрепятственно показать шедевр. А получился и правда шедевр. Нет, оригинал был гораздо достойнее – как минимум потому, что писался за решеткой и под непонятно какими препаратами – чем их там подкармливали, если ромашки на картинах получались исполосованные порезами, Флай не знала, но эта картина выглядела здоровой. Немного подвинув владельца галереи со своего законного места, она разложила холст на столе, придерживая его руками.
- Это Ричард Дадд, картина «Приди к этим жёлтым пескам», середина девятнадцатого века. От 1852 до 57 годов. Точно не позже – маловероятно, что раньше. Он писал это еще в казематах, до перевода из буйной палаты. Остались записки главного врача по этому поводу. Что-то о том, мол, духи одолевают его и заставляют делать то, чего он не хотел бы. Но, этот период, наоборот, отличается крайне цельными изображениями – например, того же времени его многочисленные работы, связанные с воспоминаниями путешествий по Востоку, - Флай начала рассказывать о любимом художнике – внутренний голос был забыт. – Далее, можно заметить, что это картина переходного периода – он писал как прерафаэлит, а те вечно заимствовали вдохновение в переиначенной античности и Шекспира – те же «Оберон и Титания» были позже. Про Дадда мало чего известно, но историю его творчества легко проследить по истории болезни – официально ее нет, только из записок современников. Но его стиль в любом случае – неповторим. Например, возьмем Уотерхауса – он висит у Вас в залах – у него крайне характерные мазки, на всех работах – это отличительная особенность художника – мазки. По ним обычно и оценивают, кто автор очередной нетленки. Но с Даддом – этого не выйдет. В зависимости от его психического состояния – он писал по-разному, и понять, что это он можно только собрав все его работы – по большому счету, из не так много осталось. Большинство сгорело в Бедламе при пожаре в конце девятнадцатого века. Большая часть картин – по частным коллекциям. Около десяти экземпляров сейчас у Микаэля – он получил ее в наследство. Он бы сразу продал – Вы же знаете Микаэля – но там сколько-то лет нельзя распоряжаться имуществом – поэтому он и предлагает ее повесить у Вас, - поскучнела Флай, подойдя к концу. – Собственно, я парламентер. Он сам с картиной по улицам опасается разгуливать. Ну, вы знаете. А я что – на меня никто и руки не поднимет.

Выпалила, как на духу.
А что – это мое достоинство – много говорить и бежать.
Теперь надо бежать.
Сейчас, послушаю, что он скажет – и бегом.
Лучше сразу.
Да брось – не дрейфь. Вдруг еще выгорит. Картина-то хороша.
А-то. Другого не пишем.