Еда - это все, что его сейчас занимало. Он готов был сожрать целую лошадь, или гиппогрифа. Это такие существа, которые ему снились. Название-то какое странное, но он его где-то читал, в какой-то книге. Говорят же, что алкоголь очень плохо влияет на подростковый мозг, впрочем Гарри его сознательно разрушал, чтобы не жить в этом мире. Кто бы знал, как ему хотелось оказаться в другом, но карма..она будет преследовать тебя во всех жизнях.
-Я читал об этом, я знаю, - Гарри вмиг стал серьезным, потому что это его жизнь, его голова. Он, конечно, практически беспризорник, не особо кому нужный ребенок, которому никто никогда не давал правильного направления в жизни. Словно слепой котенок он бродил по этому серому миру, который все никак не превращался в цветной. Что нужно сделать такого, чтобы появился красный цвет, зеленый, синий? Он любил оранжевый и коричневые цвета, он не любил серебро и зелень, а отец любил.
-Если верить в эту теорию, то мы расплачиваемся в этой жизни за то, что совершили в той, но я точно знаю, что я не убивал, - уверенно, спокойно, рассудительно. - А мантия мне тоже досталась из прошлой жизни? - он глянул Джеку в глаза, доедая что-то вроде завтрака. - Нет, Джек, так нельзя. Нельзя жить прошлой жизнью, какой бы прекрасно она ни была, но тебе дали новую жизнь, значит - ты ее заслужил чем-то хорошим, значит - ты должен что-то сделать в этой жизни, чтобы получить следующую. Знаешь..я хочу следующую жизнь, которая будет лучше этой. Не идеальной, просто в каком-то месте лучше. Может быть, там у меня будет другой отец, другая мать...- он задумался, потому что свою теорию не рассказывал никому, а Осирис уже стянул остаток мяса с тарелки. Бог с ним. - Наверное, в прошлой жизни у меня их не было, значит в этой мне дали хоть каких-то, но мне они не нравятся, я это переживу, и если я все правильно сделаю, то в следующей жизни у меня будут хорошие родители..лучше, наверное, - возможно, Джеку дико было слышать негативное про маму и папу. Все привыкли, что подростки слишком все преувеличивают. Он тоже иногда так думал, но отец умел ломать все оправдания, даже если они были в пользу него самого - это его, кажется, забавляло.
-Ну, хорошо. Допустим - это воспоминания. Дальше что? Как жить с этим? с извечной головной болью и снами, которые прекращаются только, если я буду в пьяной отключке...я так не хочу, - впервые, наверное, в жизни Гарри понял, что он живет как-то неправильно, в этом, наверное, ему помог никто иной, как мистер Снейк. Жестоко, больно, но действенно. Таков уж был Гарри - с ним нельзя по-доброму, по-хорошему, мозг работает только в стрессовой ситуации. Бороться - а не сбегать. Впрочем, лезть на рожон он тоже не торопился, слишком хорошо изучил своего врага.
-Ты ничего не боишься? Полмира боится Певерелла, а ты нет? - Гарри усмехнулся. Тут он чувствовал себя как-то даже выше, чем Джек. - Или ты с ним еще не переходил ему дорогу, или ты мне врешь наглым образом, или ты идиот, - если час назад Гарри видел в Джеке защитника, то сейчас пытался разглядеть в нем соратника. Нет-нет, ему не нужен щит, ему нельзя прятаться и подвергать всех людей опасности. Джек не виноват, что ехал по той дороге, что приютил сейчас этого подростка. Вряд ли Джек ему сейчас поверит - конечно, какой-то психопат-подросток рассказывает, что сбежал из дому, потому что его папа - исчадие ада. Смешно. Это типичная проблема всех детей. Что мешает ему сейчас набрать номер Певерелла и сдать его ему. "Не смей. Не смей! Не смей!!!" - мысленно давил на него Гарри, словно тот услышит эти угрозы, а это были именно угрозы. Слишком быстро в нем закипала кровь, разливалась по телу, смешиваясь с адреналином и нежеланием отсиживаться здесь. Мантия. Зачем он получил эту мантию и Джека? Подарок на день рождения. Как в компьютерных играх - тебе дали две вещи - соедини и получишь нечто! - Я думаю, если правильно воспользоваться мантией, то я смогу тебя убедить в том, что я прав, - страшно? Очень! Но в висках уже стучала кровь, а под ложечкой нервно засосало. "Соглашайся...ну же..."

И снова стена непонимания. Почему нельзя пройти через любую стену? Например, как следует разбежаться, врезаться и оказаться в другом мире? Или коснуться волшебной палочкой так, чтобы кирпичики разбежались в разные стороны, и открылся портал...
Времени нет. У Гарри совсем нет времени, чтобы постигать какие-то науки, чтобы разгадывать тайну появления мантии. Ему нужны были решения - быстрые, сильные, смелые. Ему нужен был тот, кто его поддержит, не задавая лишних вопросов. Тот, кто пойдет за ним даже к паучьей армии, боясь их до смерти. А ему все задавали вопросы, искали какие-то объяснения. Взрослые. Впрочем, Гарри тоже как-то не заметил, но он ведь повзрослел, он не ребенок, не подросток, его детство давно прошло, а эта мантия, словно напоминание о том, что чудеса еще случаются.
-Люди верят в благородство Певерелла, готовя простить ему любую огрешность только из-за его мнимой силы, но она мнимая, - и снова Гарри делился своими мыслями, которые так долго держал в себе. - Мне иногда кажется, что кто-то боится произносить его имя, но это глупо. Глупо вообще бояться человека. Он человек. Обычный человек, но страх людей, которые живут вокруг, сделал из него чуть ли не божество. Я хочу, чтобы ты видел его другим, чтобы ты мне поверил, - последнее было много важнее. Если сейчас ему не поверит Джек, если он, как и Снейк обвинит Гарри в чем бы то ни было, то с этой жизнью можно прощаться. - Действительно поверил, - он сделал акцент на первом слове и с надеждой посмотрел на Гарри. - Мне не нужны слова и обещания. Я наелся. И будь тысячу раз проклята фамилия Певерелл, я бы лучше был бы каким-нибудь Поттером, чем принадлежал к этому великому роду, - со своим плохим зрением он неправильно прочитал фамилию или название компании изготовителя на пачке чая, но вышло, надо сказать, неплохо. Он часто думал о смене фамилии, имя ему нравилось, а вот фамилия чесала горло, но придумать ничего не мог - так и засыпал, перебирая в голове тысячи вариантов, а ответ лежал на поверхности - на пачке чая.
-Я не хочу жить в мире, где правит он, я хочу уже снять эту пелену с людей, - раз уж он все знал, то он должен был все рассказать, но просто так ему не поверят - скорее отправят в психушку. Нет. Здесь нужно было действовать очень аккуратно, но один он точно никогда не справится. В Гарри заиграла кровь, забурлил адреналин, который подталкивал его еще в детстве на мелкие шалости, но теперь это было что-то крупное, что-то, что он начал считать своим долгом, предназначением, миссией, целью. И вот тут бы ему задуматься, что это и есть шизофрения и сумасшествие, но он был ослеплен тем, что он впервые за столько лет начал понимать, чего он хочет - спокойной жизни, отсутствия страха, улыбок, просто жизни.
Но Джек испугается. Он не герой. Как ни странно, но не испугался бы тот, кому есть, что терять, кому есть, за что бороться. Гарри, наверное, боролся в большей степени за свое честное имя, за свою жизнь, которую он хотел строить так, чтобы на нее никто не влиял, чтобы он мог выбрать любую профессию без того, чтобы на него косо смотрели и тыкали пальцем. У Джека семьи не было, но он же сам признался, что он идиот - отличный вариант.
-Побудь еще немного идиотом, а потом можешь принимать решение, - впрочем, решений было два - или Джек сдаст его отцу, или примет мысли Гарри. Все завсило только от уровня благородства в этом Олене.

-Ваш звонок очень важен для нас. Оставайтесь на линии, - негромко добавил он. Добро пожаловать во взрослую жизнь, Гарри. А ты думал, что взрослеть весело? Конечно, ты же можешь заниматься всем, чем угодно, а главное - люди будут тебя слушать и тебе доверять. Стало самому даже слегка противно от того, что он тут наговорил. Идиот. Нельзя же было вот так просто доверяться первому попавшемуся человеку. Но он упорно не хотел верить в то, что Джек ему не поверил.
- Ты всегда отступаешь, когда чего-то не понимаешь? Это плохо. Ты столько всего упускаешь...- задумчиво произнес Гарри. Он не так давно вырвался из кабалы, из той душевной тюрьмы, в которой прожил столько лет, но только сегодня утром он почувствовал воздух в своих легкий. Он не позволит какому-то идиоту, который банально боится сделать шаг, наложить жгут на шею.
Чем он руководствуется? Какими-то правилами, которые кто-то когда-то придумал. Кто сказал, что они единственно верные? Да, так думают практически все подростки этого мира - что они что-то могут изменить, но ведь единицы добиваются своего! Если бы не было тех, кто верит и пытается, то люди так и ходили бы с палками вокруг каменного дома.
-Ну, да Бог с тобой, мое дело предложить. Ты - человек старый, каждый день, небось, мантии-невидимки надевал, а я вот нет, - Гарри откровенно давил на психику Джека, пытаясь его откровенно ткнуть носом в то, что он упускает из виду одну маленькую деталь - ничего в мире не происходит просто так. Конечно, Джек его быстро раскусит - это не тонкая манипуляция Певерелла, это всего лишь детская шалость.
Гарри потрепал за ухом у собаки и вышел в гостиную.
-Поэтому я пойду за вещами к Снейкам, а ты нет, - издевательским тоном сообщил он, набросил мантию на плечи и исчез. Пес испуганно озирался. - Нет, друг, тебя я тоже не возьму, - еще пара секунд, и входная дверь захлопнулась.
Гарри шел по дороге и улыбался какой-то глупой улыбкой. Он провалился сегодня по всем фронтам. Он снова вышагивает по улице один, непонятый никем, непринятый никем, отвергнутый всеми. Это даже его слегка позабавило. Не это ли свобода? Когда тебя никто не ограничивает, никто не трогает и не указывает, как жить. Он не был уверен в том, что он вернется сегодня к Джеку. Джек вряд ли сможет за ним уследить, и в этом тоже была прелесть. Пусть мучается теперь, что упустил такой шанс - прогуляться невидимкой. Правда, Гарри не ощущал прелести этой мантии - ему не от кого было скрываться. Все было, как обычно. До тех пор, пока он не подошел к дому Снейков. Стало тошнотворно нехорошо. Знаете, как с демонами бывает, которые не могут войти в церковь. Вот и дом Снейков сейчас казался какой-то святыней, которая его приняла, а он ее предал, но мистер Снейк был чертовски прав, когда говорил, что Гарри навлечет на них беду. Певерелл много страшнее - он не будет трогать Гарри - он заберет все то, что ему дорого. проще отказаться от всего и сделать так, чтобы у Гарри не было вообще ничего, что он любит. "Не привязывайся к людям, не люби людей, и им будет хорошо", - он выдохнул и переступил порог. Тишина. Наверное, все уже разошлись по своим делам, а может быть и нет.
Какой заботливый подарок от миссис Снейк. Гарри грустно улыбнулся, рассматривая эти очки. Брать или не брать? Решил, что возьмет - вдруг это так и останется самым дорогим подарком в его жизни? Даже дороже, чем эта мантия. Правда, взамен он оставил свои старые, переклеенные пластырем из аптечки Джека очки. Сам не знал, зачем. Вроде как, не брать просто подарок, безвозмездно, но эти сломанные очки...чем они помогут Лилит? Ничем. Но они были частичкой Гарри и Джека...
Он собрал свои вещи быстро, их было мало, в спортивную сумку, которая поместилась под мантией. Оставалось решить один вопросы - куда идти? Возвращаться ли к Джеку?

Вдох. Выдох. Свобода. Не страшно дышать. Не страшно, что кто-то услышит твой шаг, что кто-то следит за тобой. Хочется быть под куполом защиты. Нет отражения в витрине напротив.
Гарри шел по улице проснувшегося города, он не торопился возвращаться. Но, что значит "возвращаться"? Это ведь не его дом! Он не маленький ребенок, не котенок, который садится на коврик под каждой дверью в надежде, что его хоть кто-то приютит и накормит. Ему было противно от такого сравнения, от того и не хотелось ехать к дому Джека.Он не мог пойти в дом отца, хотя права у него, конечно, были, только лишиться их было так же просто, как и получить. И снова витрина - и снова нет отражения.
"Что ж, Гарри, ты хочешь прятаться? Это и есть такой способ жизни? Вот так продлить себе жизнь? Спрятавшись под кусочком волшебной материи?" Еще несколько шагов, и он свернул за угол, уложил мантию в спортивную сумку. "Кто бы ты ни был..ты ошибся, когда делал мне такой подарок. Я не умею прятаться. Я не хочу".
Возможно, это было спонтанное и необдуманное решение юного идиота, о котором он пожалеет, но теперь он не сможет пойти на попятную, он должен будет отвечать не перед кем-то, а перед самим собой, а сейчас Гарри сам себе судья, причем очень жестокий.
Он думал над словами Джека о том, что тот ему не помощник и убедить взрослого человека влезать во что-то непонятное, неизвестное, они же так трясутся за свои жалкие шкурки, которые вылизывали столько лет! Для чего? Для того, чтобы похоронить потом под землей и их сожрали черви? Или на похоронах все восхищались? Какая к черту уже будет разница, если ты мертв?
Все больше отец ассоциировался у Гарри со смертью, чем дальше он был от него, тем сильнее ощущался холод, от которого кружилась голова, тошнило. Он не чувствовал себя рядом с отцом под защитой - скорее, это было что-то вроде гипноза - все хорошо, в этом доме нельзя думать, ведь мысли рождают чувства, а чувствовать категорически запрещено.
Каждая капля нового воздуха насыщала кровь другим кислородом: казалось, что вместо лейкоцитов по жилам бегут любовь и ненависть, счастье и горе, страх и адреналин - вместе рождают огромное желание жить, которое мурашками запечетляется на коже.
Ему нужно было решить, за что он будет бороться? За свою жизнь? Она никому не нужна. Нет. Вероятнее всего, отцу и дела уже нет до жалкого мальчишки, который так нагло ушел из его дома.
-Я плевласю тебя в мыс! Абла Кадабла! - Гарри обернулся, как ужаленный пчелой. Два маленьких мальчика бегали по парку, размахивая огромными палками, представляли себе, что они волшебники.
-Бойно!-крикнул второй, когда эта самая "абла кадабла" упала прямо на макушку. "Палочкой не бить надо, а управлять", - важно подумал Гарри, но самому стало смешно от того, что он всерьез подумал над этим. Впрочем, у него в сумке все еще лежит одна волшебная вещь. А вдруг в мире есть еще такие же? Не стоит надеяться только на волшебство. За него всегда нужно платить.
Гарри присел на скамейку и посмотрел снова на этих мальчуганов - мама уже прибежала и отругала старшего за то, что тот ударил младшего, а мелкий принялся защищать. Надо же - какими удивительными бывают дети - они борются друг против друга, но четко осознают, что это игра, а за ее пределами - они семья. В жизни Гарри было все наоборот - семья была игрой, а за пределами они борются. Неужели эти два мальчугана заслуживают того, чтобы жить в мире, где правит Певерелл? Может быть, вот за них и стоит бороться и воевать? За тех, кто не сильно осознает, что ими управляют, что их мама работает не за те деньги, за которые должна бы.
Однако вопрос остался открытым - стоит ли идти к Джеку? Квартиру он снять поможет, а платить за нее? Работа, которую может предложить Джек, так или иначе связана с отцом, чего Гарри совсем не было нужно.Надо было сначала накопить денег, а потом уходить, но он не настолько коварен и алчен, чтобы додуматься до такого сразу. Слишком горячее у него было сердце.
Но ведь всегда можно сделать вид, что ты упал?
-Спать днем крайне вредно! - Гарри зашел в дом вместе с Осирисом, который, кажется, был рад его встретить на улице. Конечно! Так таинственно исчез, но вполне себе реально притопал по улице. По виду Джека было ясно, что он спал. Вот оно счастье  - спать столько, сколько тебе влезет.
По дороге сюда Гарри выбрал себе четкую позицию - он более не поднимает вопроса о борьбе с отцом, он не упоминает мантию-невидимку, он просто чуть-чуть доверяет Джеку. Но только чуть-чуть. Взрослым нельзя верить, они слишком много думают.

- Думается мне, что прекрасно уже...несколько часов, - иронично сообщил Гарри, намекая на то, что без него в принципе людям живется хорошо. "Да-да, Джеймс..Джек..Джек! (когда я научусь называть его Джеом?!) Вам бы подумать хорошенько, берите пример с опытных людей - Певереллы, Снейки - избавляйтесь от сомнительно-странных подростков", - иногда казалось, что в голове живет несколько личностей, которые еще и спорят меж собой, но об этом не нужно рассказывать всем подряд.
Гарри взял стул, приставил его у изголовья лежащего Джека, манерно поправил свои новые очки, ручки и бумаги под рукой не было, была какая-то газета с очередными новостями о великодушии Певерелла-старшего и кучей объявлений о поиске работы.
-Вы хотите поговорить об этом? - наигранно-взрослым тоном произнес Гарри, чуть гнусавя, будто у него насморк. - Что Вас связывает со Снейками? Это Ваши друзья? Враги? Вы были влюблены в миссис Снейк, а мистер Снейк нагло увел у Вас ее из--под носу? Драго Снейк Ваш сын? - никогда доселе Гарри не мог разговаривать со взрослыми вот так - немного издевательски, немного грубо, но в то же время - именно это и есть по-дружески. Он ведь не знал, что каждая его фраза четко попадает в самое яблочко. Что поделать - у Поттера всегда была хорошо развита интуиция, он знал, когда можно совершить удар и куда.
Тем не менее он не пытался как-то обидеть или уколоть Джека. Он просто болтал первое, что приходило ему в голову, и это казалось ему даже логичным. Правда он не мог не заметить, что это все напрягало Джека.

На мгновение показалось, что время остановилось, что Гарри мог встать и отойти, а Джек даже не успеет моргнуть. Вдруг показалось, что он слышит стук его сердца, видит эту жилку на шее, которая в такт сердцу подрагивает, зрачки сужаются и расширяются с неимоверно маленькой скоростью, а Гарри уже стоит на какой-то поляне, обдуваемый ветерком. Гарри смеется со своими друзьями над каким-то парнишкой с длинными сальными волосами, а она, рыжая, его защищает. Нет. Это не Гарри, это Джек, а где Гарри? А Гарри нет и не будет, потому что Джек совершает ошибку.
-Съешь шоколадку, - послышалось ему, а в нос ударил резкий запах поезда - так пахнут только поезда - пластиком, асфальтом, углем и какими-то странными запахами, которых быть не должно.
Страшно было холодно, неприятно, жуткое желание увидеть оленя заставляло его ждать, ждать, ждать, но тот не приходил. Но он должен! Я видел его! Он должен мне помочь! Но он не помогал. Гарри сам должен был себе помочь. Только Гарри и никто более...

Сколько времени прошло с того момента, как у Гарри закружилась голова, он скатился на пол и потерял сознание, он точно не знал. однако он определенно все-таки видел того светящегося оленя. Если бы не он, то Гарри умер бы. Он уверен.
У Гарри часто кружилась голова, когда он просыпался ночью от страшных снов, но ведь это были сны, это было ночью, а сейчас день- он ведь не мог уснуть днем, сидя на стуле в процессе разговора? Неужели у него все-таки есть шизофрения? Неужели он и вправду сходит с ума? Этот дом на него как-то ужасно влияет, заставляет видеть то, чего нет, и Джек..такой странный, как будто он не Джек, а Гарри.
-Мне определенно нужно выпить...-пробормотал он, приоткрывая глаза. К сожалению, он пока не нашел другого способа заглушить тот идиотизм, который творился у него в голове. Оставалось надеяться на то, что Джек не станет ему в этом мешать.

Отредактировано Harry Potter (2017-05-13 15:26:17)

"К психиатру..знал бы ты, что творится в моей голове..мигом выкинул бы из дому..." - хотя Гарри и был уверен в том, что он не задержится и здесь надолго. Радовало то, что в голосе Джека не было какого-то страха или осуждения, а ведь первое могло появиться. А вдруг Гарри умрет прямо здесь, тогда Певерелл уничтожит Джека, а Гарри и сам будет мертв. Это очень страшные мысли, но отчего-то он был уверен, что отец мог так поступить. Об этом и предупреждал мистер Снейк - близкие к Гарри люди теперь могли быть в опасности из-за его побега, однако нет пути назад - он не мог завалиться домой, валяться в ногах у отца. Он еще больше его возненавидит за такое.
Он уткнулся взглядом в глаза Джека, когда они поравнялись. Он держал его за руку и становилось легче, к лицу приливала кровь - нет, не от смущения, а от чего-то другого. Гарри видел в этих глазах нечто, что уже когда-то видел, но где? Только там эти глаза были какие-то другие - смеющиеся, веселые, и Джек был моложе. А рука все крепче сжимала его пальцы, сдавливала, будто бы Гарри пытался сломать Джека, чтобы тот вот-вот выдал ему великую тайну.
У меня есть коньяк и ром,
-Пойдет, - он выпустил руку Джека, и снова стало не по себе, снова вернулись мысли о том, что он мешает людям жить, мешает им вести спокойную жизнь. Вероятно, если бы он сейчас встретил бы миссис Снейк, она уговорила бы его остаться дома, и он не вернулся бы сюда. У нее тоже были удивительные глаза.
Гарри поплелся вслед за Осирисом на кухню, но он не торопился выпивать. Часто так просыпаясь ночью, он спускался на кухню, но никогда не пил отцовского алкоголя, упаси Боже. Сладкого дома тоже было мало, а потому Гарри рано научился делать карамель. Просто-напросто однажды ночью он решил пожарить себе сахар - мол не просто же так ложкой его есть - а получилась карамель.
Сковородка у Джека не шибко была использованная, а может быть Гарри был первым, кто ее нашел в шкафу. Зато сахар был тоже в закрытой пачке. Он щедро высыпал его на сковороду и стал ждать, пока сахар начнет таять.
-Все в порядке, я просто слишком восприимчив, мне иногда снятся сны, и я просыпаюсь, - ему хотелось успокоить Джека, который стоял позади, а Гарри боялся повернуться к нему лицом, боялся все-таки найти страх здравомыслящего человека, но  Джек ведь был идиотом, он так сам сказал, оставалось надеяться, что не соврал. - Это не болезнь, скорую вызывать не надо, просто подождать, это давление, - вполне должно быть логичным объяснение - ему стало душно, в легких исчез воздух - вот и упал.
-Алкоголь расширяет сосуды, чтобы кровь быстро начинала работать, - это уже оправдание его алкоголизму, и это уже могло перерасти в болезнь, но кому в сущности есть до этого дело? Главное дать людям оправдание, и они сами тебя загонят в могилу.
Тем временем, сахар растаял, Гарри стал наматывать его на десертную ложку, должен получиться леденец. Пара секунд, чтобы он остыл - и можно было есть этот кусок сахара совершенно спокойно, и тело перестанет быть таким холодным.
-Тебе нельзя, - Осирис все пытался тоже попробовать эту конфету, но Гарри поднял высоко руку вверх, и пес не допрыгнул, а уперся лапами в его плечи. Все-таки, Гарри было еще тяжело стоять на ногах, наверное, поэтому он другой рукой опирался на столешницу.
Он присел на стул и засунул в рот получившуюся конфету, что стало поводом заткнуться и не говорить лишнего.

И все-таки его колбасит от имени Снейков. Да, Гарри и сам не сильно наслаждался. Они такие разные, как будто все трое были из разных семей: Драго вызывал чувство спокойствия и размеренности, мистер Снейк холода и отрешенности, а миссис Снейк - теплоты и уюта. Как они вообще уживались все под одной крышей? Словно их просто заперли там. А может быть, Гарри ничего в этой жизни и не понимал, может быть, люди и должны уживаться с теми, кто совсем на них не похож. Так проще?
Вот им с Джеком было как-то сложно, потому что они были слишком похожи, и каждый подсознательно чувствует недостатки другого.
-Да, от миссис Снейк, - утвердительно кивнул он, наслаждаясь своей конфетой. Немного горькая, потому что сахар жженый и слегка подгорел все-таки, но приятно-янтарного цвета. Впрочем, Гарри никогда не видел настоящего янтаря, но говорят, что это редкий камень. Что он должен был еще ему рассказать? - Но я ее не видел, она просто приготовила подарок, - а Гарри так всегда хотелось, чтобы его поздравляли, чтобы были рады его появлению.

"С днем рождения, Гарри", - торт разваливался, надпись была корявая, но это едва ли не самый лучший подарок за всю его жизнь, невкусный, но сделанный от души этим грозным, добродушным полувеликаном. С ним точно не было страшно. Гарри часто рисовал его, кода был маленьким, а родители пугались, что это что-то страшное снится ребенку, а ведь страшно было, когда снился отец, а не этот человек.
Я даже рад, что ты вернулся. - а по телу пробежала легкая дрожь и стало тепло. И дело было не в том, что он обмакнул леденец в алкоголь и вернул его в рот, а в том, что во рту появился солоноватый вкус, какой обычно бывает у маленьких детей, когда она собираются расплакаться. Знает ли он, что эти слова так редко произносились в адрес Гарри? Даже Лилит всегда смотрела на Гарри как на друга своего сына, все пыталась понять, выгодно ли Драго дружить с Гарри, пока выходило, что выгодно, но мистер Снейк умеет переубеждать.
А Джек. Джек был раз появлению именно Гарри, его возвращению. Говорил так, словно Гарри вернулся домой, в тот дом, откуда ушел много лет назад.
-За возрождение, - он залпом осушил стакан  и стало не по себе. Неприятно. Такого раньше не было. Немного стыдно, что он так лихо пьет перед Джеком, немного свело ключицу, как будто у него переизбыток алкоголя. Немного жжет лоб. Все прошло, когда Осирис положил морду на колени Гарри. Черт подери, ему нравился этот пес.
-Почему Осирис? - Гарри не был силен в мифологии, но знал, что это имя какого-то египетского божества, поэтому явно Джек вкладывал в это какой-то смысл.
Джек вообще был довольно интересным человеком, только Гарри не знал чем, да и сам Джек, кажется, не знал. Он все отнекивался да отбрехивался от Гарри, а сам уже рад его возвращению. Как маленький мальчик, который искренне делает вид, что ему не нужна конфета, пока ему ее не дадут. Боже, Джек, с женщинами же ты не поступаешь так же?
Гарри почесал за ухом у пса. - Ты хочешь что-то узнать, прежде чем помогать мне в поисках жилья? - и нет - не о том, как далеко от центра он хочет жить. Гарри с неким даже снисхождением посмотрел на Джека, понимая, что у того возник целый ворох вопросов, а он не знает, как их задать. Лучше выяснить все сейчас, пока еще есть между ними початая бутылка.

Просто унаследовал чужое имя. Гарри отнюдь не верил в магию чисел и букв, но...что греха таить, он очень хотел бы в это поверить. Хотел бы поверить в то, что по мановению волшебной палочки с серебристым напылением на кончике предметы могут взлетать вверх (совсем не в те моменты, когда ему лень было подниматься с кровати), хотел бы верить, что есть самопишущие ручки (вот тут именно от лени на уроках), хотел бы верить, что можно научиться летать, впрочем здесь есть возможность сесть за руль мотоцикла и разогнаться так, что он взлетит. "А было бы здорово иметь летающий мотоцикл или Форд", - мечтал он в детстве, и это непременно должен был быть Форд. Было бы здорово войти однажды в телефонную будку и очутиться под землей, совсем в другом мире. Наверное, об этом должны мечтать девочки, прочитавшие сказку Льюиса Кэролла, но Гарри ее не читал. Он просто мечтал.
Ему стало жаль пса, которому не подобрали имя согласно его характеру,  а просто мистер Новый Хозяин скучал по своему старому другу. Вот и называет его "малый", словно Младший. Как Гарри когда-то в детстве назвали "Певерелл Маладший". Тогда это казалост чем-то приятным. Сейчас вызывает отвращение. А вдруг он ошибся? Вдруг он сейчас как глупый и несмышленый пацан пытается решить проблемы бегством? О! Как часто он еще будет задавать себе этот вопрос, сколько он еще прожует нервных проводочков, что копошатся в его голове, пока не поймет, что он - тот, кто действует не по правилам, а вопреки им. Пес, кажется, был рад такому имени. "Может быть, это его судьба? Может быть, он перерождение того пса? Который так любил своего хозяина, что вдруг вернулся к нему в другом обличии?...Гарри, тебе пора писать романы...разбогатеешь!"
Он улыбнулся простой и ненавязчивой улыбкой, которая проскользнула лишь на его лице, за которую ему обычно было стыдно и неловко, но не здесь. Не сегодня. Он напрягся, когда Джек решил все-таки задать ему пару вопросов.
"Что ты спросишь? Почему я ушел? Сколько у меня есть денег? Кто я? Есть ли у меня справка..Боже, не томи, спрашивай уже!" Это ожидание, которое длилось всего полминуты, Гарри показалось неимоверно долгим, таким, что у него уши покраснели и щеки загорелись. "Главное - не хлопнуться обратно в обморок!"
Он часто испытывал это треклятое чувство - чувство стыда. Однако оно всегда было за самого себя, а не перед кем-то, а сейчас он не хотел ударить в грязь лицом перед ним - перед Джеком, который не выгнал его, принял. Возможно, он не осознает все так, как осознавал мистер Снейк, потому и принимает, оно теплота от него шла такая же, как от миссис Снейк. Черт подери, он все время их сравнивал в каких-то дальних уголках своего разума, или как там у него это называется.
Удивленно он вскинул бровь, не ожидая такого вопроса. Вообще-то никто и никогда не спрашивал, что ему нужно. Родители всегда якобы знали, что подарить, Драго старался угадать, а вот миссис Снейк всегда попадала в точку, даже сегодня -  она словно предвидела, что Гарри сломает очки, но ничего не сказала, просто подарила новые - как это заботливо. Джек же обескуражил его вопросом. "Что попросить? Чего я обычно хотел? - вмиг все желания как-то улетучились, а в голове появилась новая порция мусора. - Мир во всем мире?..бред какой-то..велосипед? Я всегда хотел сову..но это глупо просить сову..он итак считает меня сумасшедшим..правильнее будет сказать, что мне ничего не надо, но это такое лицемерие...я не могу себе этого позволить..."
Гарри внимательно посмотрел на Джека: человек, который в общем-то ничего не может подарить ему, спрашивает о подарке. Потому и спрашивает, что не может.
-Ты поставил меня в тупик, - честно признался Гарри. - Я не знаю, чего я хочу. У меня есть все, что мне необходимо, - и это тоже было честно - у него был он сам, и он сам мог отвечать за то, что будет делать дальше - не это ли все, что нужно человеку? - Спасибо, - он улыбнулся снова своей приветливо улыбкой, но уже не спрятал ее через секунду. - У некоторых народов, например, есть обычай дарить подарки всем гостям, а не имениннику, - пожал он плечами, хотя в целом ему тоже нечего было подарить.

Я со стыда никогда не прятал лица, ведь я — сын своего Отца!
И, если я сказал — я пойду до конца, ведь я — сын своего Отца!
ST.

Блеск в глазах - самое смешное, что блеск в глазах у Проциона был только тогда, когда поблизости ошивался Джек.
Дверь распахнулась, как распахивалась сотни, нет, тысячи раз до этого - он всегда входил в этот дом, и ему становилось теплее. Даже когда мерз нос, и леденели руки. Промозглые стылые зимние ночи в Лондоне сразу напоминали тебе, сколько всего ты упускаешь в просиживании штанов в Англии. Поэтому Кубу Процион любил больше. Но на Кубе не было Джека.
- Отродясь не был на Гаити - за кого ты меня принимаешь? - он похлопал Джека по плечу и зашел в квартиру.
Здесь ничего не изменилось - здесь никогда ничего не менялось. Только по-хорошему не менялось - не как у Вильдбурхен. У Вильдбурхен в доме всегда было темно и жутко. Процион не возвращался в этот дом долгие годы - уже больше двадцати лет, и никакого стыда по этому поводу не испытывал. Тот дом навевал на него суицидальные мысли и располагал к философствованию. Не то, чтобы Уайт любил философию. Он виски любил.
Но на этот раз в квартире Джека произошли сильные изменения - локальные, но достаточно серьезные. В квартире Джека был человек. Ранее здесь безраздельно царствовали только Осирис и его хозяин - чудное логово холостяков. А теперь к ним присоединился мелкий паренек, чем-то сильно похожий на Джека. Только глаза... глаза были не его. Жуткое сочетание – знакомые волосы, вихрастые, непослушные. Знакомый подбородок, скулы, щеки, лоб. Знакомая походка и разворот головы. Даже жест приветствия – и тот знакомый. А вот глаза – чужие, далекие, нездешние. Глаза – ведьминские. В эти глаза Процион смотрел один раз – в баре, когда танцевал с Лилит Сней. К сожалению, тогда он не знал, что та самая ведьма – Лилит Снейк, иначе бы живой она из его клуба не вышла.
Наверное. Вообще-то, Процион никогда раньше не убивал.
Не уверен, что получилось бы. Но он бы постарался. Даже если после этого его бы посадили в тюрьму – оттуда бы он сбежал. Сбегать-то ему точно не привыкать – всю жизнь бегает.
- Процион, - кивнул он и пожал протянутую руку. - А утро добрым не бывает.
Осирис с пыхтением бросился к нему. Не маленький уже, а все норовит на руки запрыгнуть. Отфыркиваясь от лезущей в рот шерсти, и уворачиваясь от языка, который все норовил заменить ему утренний моцион, Процион потрепасл пса по холке.
- Привет, чудо, тебя что, тут не кормят, рас ты мне нос задумал откусить?
Осирис покосился на него, мол, совсем, ты, что ли, друг, за человека Хозяина не считаешь?
Процион ухмыльнулся, кинул шлем на пол, стянул куртку и стащил ботинки.
- Кстати, о еде. Скажи мне, что у тебя в холодильнике не повесилась мышь - с ночи во рту ни крошки.
Процион старательно отгонял мысли о том, как этот мальчишка появился в квартире Статуара - не мог же он его на улице подобрать.
- Или к тебе приехал дальний родственник и ты выставишь лучшего друга голодным, а Джек? Я думал, ты не поддерживаешь связей с семьей... А то с подбрасыванием люльки на порог запоздали лет на двадцать – это я тебе как эксперт по подброшенным детям говорю, - спрашивал Процион, пока шарил по карманам куртки в поисках пачки сигарет и зажигалки.

И всё-таки этот Пришелец не вызывал особого доверия у Гарри, хотя, когда собака, Осирис, подбежал к нему, начал ластаться, Гарри вдруг почувствовал, что собаки не умеют врать, что собаки точно знают, какой человек хороший, а какой плохой, значит ему можно доверять? Что ж, Гарри, конечно же, не собака. Доверие нужно заслужить, впрочем, как это удалось Джеку сделать так быстро, он даже не почувствовал. И тем не менее даже Джек не удостоился такого доверия, чтобы получить себе мантию-невидимку, теперь Гарри был в меньшинстве, и два друга вполне могли бы с ним справиться: связать его посадить в чулан к  паукам, которые, к слову, Гарри вообще не нравились, но он их не боялся. Два друга могли бы заткнуть его, могли бы убить, что впрочем они не будут делать, забрать мантию-невидимку и скрыться. А ещё лучше - прикрыть его маленький труп,  и ждать, пока он исчезнет и его не найдут. Страшные мысли.
Уровень общения этих двух людей походил больше не на дружеский, она средне-враждебный. Гарри даже этому позавидовал. У него тоже есть друг, с которым он легко так общается, которому может высказать всё, что он думает, с которым может поругаться, но в тот же момент он знает, что этот друг его поддержит, этот друг ему поможет. Только именно от этого друга ему придётся держаться сейчас подальше, потому что отец этого друга точно хочет не смерти Гарри, но его успокоения. Кажется, что Мистер Снейк боится Гарри, боится, что Гарри может что-то сделать такое, после чего разрушиться вся жизнь, хотя он и не собирался втягивать его семью во всё, что с ним происходит, даже сам ещё не представляя, в какую передрягу ввязывается и втягивает ли он в эту передрягу Джека и его друга Порциона, который всё время, видимо, голоден.
А вот отношение, которое выказал Порцион сторону Гарри, ему не понравилось. По простой причине -  оно пренебрежительное. Он видел в Гарри какого-то пацана, которого Джек подобрал на улице (несмотря на то, что это было, действительно, так), не хотелось бы, чтобы это именно так смотрелось. И всё-таки Гарри был не настолько подростком, чтобы расплакаться, встать и уйти из кухни, сказать, что он обижен. Ему было легко уйти -  он мог легко развернуться, выйти за дверь, исчезнуть. Джек точно никогда не увидит мантию-невидимку. Вот так рушится дружба.
Впрочем, Гарри не будет никогда этого делать. Дружба - это то, что он ценит превыше всего. Любви в его жизни нет, поэтому не может ничего с этим сравнить (любви материнской тоже нет в его жизни, любви отеческой и прочее). Он не считает, что это какое-то великое чувство, а вот Дружба - это то чувство, которое человек заслужил, внутри себя сам воспитал, и только он этим чувством управляет. Он не готов был рушить дружбу двух людей, которые, действительно, давно прикипели друг другу, но он и не готов был влезать в эту дружбу, становится третьим, кажется, что третий тут обязательно должен быть и этот третий - не Осирис.
-На вас двоих только тёщи не хватает, сварливой, которая будет на вас обоих смотреть, готовить вам и успокаивать, рассаживая в разные концы стола, -  подал наконец голос Гарри и мило улыбнулся. Действительно они походили на какую-то парочку супругов, в которой один приходит с работы, вечно недоволен, второй ухаживает за ребёнком, кормит его. Боже, с чем он связывается? Он и правда сейчас станет ребёнком этих двух придурков. Нужна бабушка. Определённо.

Смотри и оглянись – ты видишь? серый волк несется за троллейбусом.

Холодно и страшно. Холодно. Страшно. Страшно холодно.
Темнота наваливалась волнами откуда-то сверху, сбоку, снизу, с краю. Темнота зажимала в тиски и не давала дышать. Темнота превращала его в беспомощное животное. Процион ненавидел темноту.
Он ненавидел темноту с самых младых ногтей, хотя Вильдбурхен никогда его в чуланах не запирала. Он ненавидел темноту, холод и воду. Процион даже купаться не любил ходить, потому что холодная вода, обволакивающая тело, заставляла его паниковать. На этот раз ему не повезло. Это был как прыжок с вышки в летний день. Только что ты был в тепле и сухости и ел бутерброд рядом с самым дорогим человеком, а в следующую секунду ты уже корчишься на полу и перебираешь лапами, скребешь когтями по паркету. Тело очень быстро перестает покрываться инеем и начинает покрываться шерстью. Процион чувствует, как когти начинают уменьшаться и становятся легкими, как сворачивается хвост и в страхе прижимается к лапе, как вытягивается челюсть, и на паркет изо-рта капает слюна.
Пес – а это ужи был пес, а не Процион – забрался под стол и начал жалобно скулить. Холода стало меньше, страха меньше не стало.
Больше не хотелось падать замертво от панической атаки, но страх как будто притупился. Как будто в его новом мире страх стал тише, он пах не так сильно. Сильно пахла ветчина на столе, сильно пах Джек – рухнувший на пол прямо у его носа. Сильно пах мальчик – мальчик двигался и размахивал руками. Мальчик был очень похож на Джеймса. А глаза… глаза были Лили.
Пес подполз по полу под столом ближе и лизнул Джеймса в нос. Нос был теплый. У людей – это значит, что все хорошо. Это значило, что Джеймс жив.
Пес не понимал. Он точно знал, что тот умер. Он помнил вой – крик, больше похожий на вой. Он помнил, как держал на руках мертвое тело, помнил, как стоял и смеялся – разрешенный город, трупы, откушенный палец.
- Сириус! – крикнул мальчик, и пес насторожился. Имя было ему знакомо. Откуда-то издалека. Так издалека, что оттуда он помнил совсем мало. Он помнил мальчика. Помнил, как мальчик – так похож на Джеймса – протянул ему руку. Нет, даже бросился на шею. Как к спасителю. Он предложил ему жить вместе. Все остальное – это только страх и холод. Пес не хотел помнить Сириуса.
Что за чушь? Пес не мог помнить. Пес первый раз видел этого мальчика. А вот человека на полу он видел часто. Много. Это был его человек. Пес продвинулся еще ближе и заскулил. Человек был без сознания. Комнату залило светом. Ярким светом, таким что ослеплял. От света становилось теплее. Холод как будто отступал. Пес повернул голову. В другой угол забился еще один пес – он знал его. Тот пес трясся – он тоже боялся. И скулил. Процион – сложно сказать, кого было больше – Проциона или пса – тявкнул пару раз. Было уже не так страшно, и не так холодно. Но человек все еще лежал. Пес принюхался и повернулся на свет. Мальчик касался рукой светящуюся рогатую фигуру. Пес знал эту фигуру.
Откуда?
Стало совсем тепло. Вернулся свет. Фигура начала таять. Пес залаял, привлекая внимание мальчика к человеку. Залаял и начал тыкаться носом в человека. На пробу пару раз лизнул его в лицо. Псу очень не нравилось его молчание.