Отчего-то, большинство людей не любит просыпаться. Многолетние наблюдения показывали, что выспаться, это почти непостижимое искусство, а выспанные по идеально просчитанной формуле часы, еще не гарантируют легкого возвращения в реальный мир. Утро бывает добрым, когда ты старательно вытесняешь из памяти первые полчаса и наслаждаешься происходящим где-то подальше от границ со сном. Желательно, чтобы при этом, ты не был Драго Снейком. С кисло-тошнотворными, липкими от пота и кусучими утрами после кошмаров могли сравниться только еще более гадкие пробуждения. Когда организм ни с того, ни с сего просто включался в одну секунду. От собственной памяти попахивало дезинфицирующим средством, так пусто в ней было. Словно отсутствовали не только воспоминания о снах, но и смутные ощущения, остаточный фон проведенной в забытье ночи. В такие дни, юный Снейк всегда был мрачен и старался избегать родителей. Конечно, они не были оголтелыми спецагентами и не устраивали ему допросов по любому поводу. Но разделять не имеющее причину раздражение, с близкими не хотелось.
На его везение, включился он ранним утром. Минуя обыденные ритуалы, юный представитель Человека Убивать-хотящего, поспешил быстро умыться, мазнуть по зубам щеткой, скорее формально, чем гигиены ради, натянуть на себя какие попало вещи и ретироваться из отчего дома. Податься в такую рань было вроде как некуда, да еще пересохшее горло подгоняло поскорее чего-то выпить и Драго принялся рассматривать вывески попадающихся магазинов, в поисках кофейни. До школьных занятий оставалось часа три. Мелькнула мысль разбудить Певерелла, но была безжалостно разгромлена. В таком настроении не хватало чего-то, чтобы забыться. Для музыки совершенно отсутствовали эмоции, а вот тренировка, показалась Драго отличной идеей. Допивая кофе, казавшийся таким же безвкусным, как и попытка вспомнить собственный сон, Драго набирал на телефоне сообщение в небольшой закрытый чат, где фехтовальщики договаривались о поединках. И только когда ему пришел ответ, чертыхнулся, понимая, что все необходимое осталось дома. Никнейм пользователя был знаком, Драго уже встречался с ним. Тогда между ними случился поединок на территории мужчины. С первого взгляда, он вызвал у Снейка только снисходительную усмешку. В хорошей форме, но видно, что избалован обеспеченной жизнью. Слишком кричащая небрежность очень богатого человека. И только в глухой контрзащите на дорожке, самодовольный юнец осознал, что перед ним отменный фехтовальщик, перебороть которого было бы истинным удовольствием. Ему это не удалось, хотя он был в каких-то секундах от ничьи. И судя по тому, что мистер Тутхилл, откликнулся на его призыв в считанные минуты, для него поединок тоже представлял своеобразный интерес. Иначе с чего-бы повторять противостояние тел, шпаг и умов. С чего вообще, взрослый человек может откликнуться на крик души в чате о спонтанной тренировке? И можно ли назвать просто тренировкой столь жесткие поединки, которые нередко случались по договоренностям этого своеобразного клуба? Драго лишь хотел загрузить каждую шестеренку своего тела, хотел забыться в стремлении к победе, как в дурманящем наркотике. Хотел выброса адреналина и бурлящего химического коктейля в организме, распотрошить тучные клетки, освобождая из них гормоны, глуша в них мысли, сомнения и подозрения. Не думая о том, как вернуться в сон и сохранить его. Не думая о непонятной и странной жажде восстановления событий ночи, ночи в которой он попросту лежал меж простынью и одеялом. Кофе закончился. Телефонная трель раздалась аккурат, когда ранний посетитель бы уже на пороге кофейни. Оглушенный и все еще не решивший как ему быть с костюмом, шпагой и другими нужными вещами, Драго толкнул дверь и скользнул пальцем по экрану, принимая вызов. Вызов телефона. Вызов на бой. Вызов дня, который с самого начала макнул его лицом в противный тазик антисептика, а теперь дразнящий возможным интересом. На губах юного блондина, что неспешно двигался вдоль улицы, медленно расплывалась улыбка, когда он объяснял ситуацию малознакомому богачу и слушал его заверения в том, что все необходимое для него найдется, в придачу с завтраком. Про себя Драго добавил «И половиной царства». Эта мысль прозвучала довольно цинично. Но этим поганым утром, только так и думалось. Занятый подобными внутренними монологами, Снейк младший прошел несколько кварталов, за углом его ждала станция метро, у которой он договорился встретиться с водителем мистера Тутхилла. Прикинув, что в колледже сегодня он не появится, Драго написал Гарри. Предупреждать было не то чтобы обязательно, но в отличии от своего спонтанного друга, Снейк любил организованность. И даже в такой момент, по привычке просчитывал свой день. В предвкушении предстоящей нагрузки, Драго даже приободрился. Но желудок предательски подвывал, требуя еды. Дорогу до особняка, где располагался личный тренировочный зал его будущего противника, он почти не запомнил. Как-то промелькнули улицы центра и пригорода, сливаясь в один сероватый пейзаж. И вот, утренний гость уже уплетает легкий завтрак, беседует о шахматных приемах и с интересом осматривает столовую. Скромную, для такого дома. Это ложится еще одним фактом в копилку знаний о его противнике. Как и какое-то интуитивное понимание, что не до конца законные поединки, для хозяина дома не единственная шалость. Он производит впечатление опасного человека, как это умеют делать только действительно опасные люди. Без угроз, показательной жесткости, даже агрессии. Фехтование вообще спорт для умеющих контролировать свои эмоции. А для Драго оно было инструментом этого самого контроля. На самом деле, сидя за столом и предвкушая поединок и возможность отыграться с Альбертом, как представился ему в этот раз мистер Тутхилл, Снейк совершенно забыл о тошнотворном послевкусии сна. Ирреальные фантастические черты мира отступили, уступая место живым образам. Улыбчивая горничная, какой-то персонал дома. Такие моменты мелькают, как ускоренная перемотка. Все эмоции сосредоточены на секундах, когда по краям длинной дорожки встают соперники. Когда азарт еще только-только начинает вскипать где-то внутри, сенсорные ощущения обостряются, а в руке держащей шпагу импульсами расходится знакомое чувство тяжести, напряжение сосредоточения на игре. Драго делает шаг первым. Молодой и горячий, он рвется в атаку, пока не познав хитростей оборонительных планов, выматывания противника и быстрого научения. Учиться прямо здесь и сейчас, во время столкновения, перестраивать каждое движение, каждую реакцию тела под определенный поединок. Вроде бы это присуще каждому боевому столкновению. Но одному из участников не хватает опыта. Они не фиксируют время, здесь идет другая игра. Они не защищены строгими ограничениями и опасность реальна. Мальчишка, в его глазах, скрытых за металлической сеткой, горит чрезмерный огонь, который словно вот-вот вырвется наружу, расплавит маску и хлынет вперед него, прорвется, что опалить больнее острия шпаги. Электрические фиксаторы представляются безвкусной синтетикой ощущений, после того, как фехтовальщик вкусит истинного искусства. Именно поэтому появился тот чат. Его участники допускали разную степень нарушений современной традиции, но всем им было уже мало простого спортивного интереса. Гибкие тела извиваются в затейливом танце на расстоянии, стремясь добраться до главной цели, довести остроту момента до пика. Тренировка изматывает тело и гипнотизирует ум. Здесь нет пробок, которые предупредительно вышибет от перенапряжения. Снейк чувствует небольшой укол в районе груди. Так колет проигрыш. Второй раз. Он не смог. Сдерживая досаду и стараясь скрыть нарастающее от боли головокружение, студент опустил оружие. Досаду он не счел нужным скрывать. Но Альберт не выказал гостеприимного сочувствия. Впрочем, и торжества он пожалел. Видимо эта победа не была для него действительно сложной. Это злило. Невольно, Драго затягивала эта игра, он как распоследний безумец в казино, жаждал отбить очередной ставкой заслуженную награду. Холодность противника восхищала и пугала. Страх ужом пополз под костюмом вдоль позвоночника, двигаясь в противоположном направлении от стекающих дорожек пота. Стараясь выбросить из головы опасения насчет потери контроля, юноша стянул с себя костюм прямо в зале, не утруждая себя походом в раздевалку. Коснулся ссадины в том месте, где костюм был продырявлен не по правилам острой шпагой. Да и не время и не место поминать правила. Не такая меж ними была договоренность. И только после, спохватился и направился к душу, чье расположение уже знал. С мистером Тутхиллом они больше не разговаривали. Они получили друг от друга то, чего хотели и на этом потеряли интерес. Во всяком случае, Альберт получил. А Драго получил передышку от собственного безумия со снами, мыслями и чувствами. Чтобы эта глыба обрушилась на него позднее, под струями воды, приобретя лишние ледяные комья за этот перерыв. Настроение, в котором он шел по коридорам большого дома, было приотвратным. Одна из дверей внезапно распахнулась, спиной к нему из комнаты вышел человек в хирургическом костюме. Руки его были расставлены в стороны, перчатки измазаны кровью. Драго отметил каждую деталь. Он планировал учиться на нейрохирурга, так что все это было одновременно знакомым и неправильным. Что делает хирург вне больничных стен, да еще и в столь рабочем облике. Откуда кровь на его руках. Пока Драго растерянно притормозил, тот развернулся к нему. И все окончательно покатилось в какое-то непонятное нечто. Почему реальность не могла спокойненько стелиться под ногами, почему так стремилась вышибить из под ног почву и наполниться все новыми бессмысленными деталями. С отвращением, несмотря на приспущенную маску, открывавшую большую часть лица, он узнал в хирурге своего преподавателя. Вернее не своего, присваивать было рано, занятия по нейрохирургии должны были появиться в его расписании на третьем курсе. Но Драго Снейк хотел учиться именно у него. Он целеустремленно шел к этому, изучив Хогвард вдоль и поперек. Ему было не все равно, от кого получать знания. И откуда-бы взяться отвращению, прошли какие-то секунды. Он еще не осознавал всей превратности ситуации. Но уже чувствовал в происходящем что-то гадкое. Не должны были они столкнуться в этом доме и в подобных подозрительных обстоятельствах. Секунду хирург смотрел на Снейка, после чего захлопнул дверь, из которой вышел и окликнул кого-то, продолжая заниматься своими делами, словно никого не встречал в коридоре. Словно Драго был невидим, растворился в этих белоснежных стенах. На какой-то миг, Драго стало страшно, будто бы он действительно провалился из жизни куда-то, как бывало с его снами. Но он только напряженно проследовал по коридору дальше, сворачивая за угол и стараясь не думать о том, что его не касалось. Дела мистера Тутхилла не имеют значения. Что делает в свободное время преподаватель, чьими работами Драго зачитывался вечерами, его не касается. Ему следует вернуться в город и найти Гарри. Гарри. У Гарри всегда был ответ и выход на любой бардак, воцаряющийся в голове его друга. Снейк принялся искать телефон, еще не дойдя до двери. К счастью, аппарат лежал в кармане пиджака. Было бы неприятно возвращаться за ним. Сюда вообще больше не хотелось возвращаться. Этот дом отталкивал. Как и его хозяин, недавно казавшийся привлекательным соперником. Всю дорогу в чужой машине, он ерзал по сиденью, не терпелось поскорее избавиться от всех событий утра. И ничего удивительного не было в том, что они с Гарри надрались до чертиков. Драго Снейк хотел утопить в стакане горько-сладкого пьянящего напитка весь этот гребаный день. Удивительно, что он забыл включить звук на телефоне, который отключал на время поединка. Удивительно, что с тех пор, как они встретились с другом, он ни разу не взглянул на экран смартфона, даже элементарно узнать время. Но ему было слишком плохо, чтобы оценить обстановку здраво. Он был разбит и растворялся в тумане непривычного опьянения. Он потерял контроль и даже не успел этого испугаться. Напряжение, которое не отпускало его никогда, даже во сне, потеряло свою сковывающую силу, на эти стремительно-летящие часы. И Драго было невдомек, что для его отца эти часы растянулись в многодневную пытку. Удар по лицу был не болезненным, но ошеломляющим. Голову по инерции мотнуло в сторону, отравленный спиртом организм тут же добавил к головокружению тошноту. В заданном вопросе он услышал только жгучую ядовитость тона, агрессию, укор. И облепленная ватой фальшивого веселья боль, вырвалась наружу, теперь не прикрытая сдержанностью характера. Снейк-младший резко вскинул голову глядя на отца с затравленной злостью и беспардонно огрызнулся:
- А где ты шлялся, пропуская мои концерты и не ночуя дома?
Откуда всплывают такие вопросы между близкими людьми? Пьяное и смазанное восприятие действительности твердило, что он прав. Какого черта на него накидываются в своем доме, словно ему пять лет, а не шестнадцать? Тошнота не только не проходила, с каждой секундой накатывала сильнее.  Хотелось лечь. Но вместо этого пришлось стряхивать с себя руку отца, который крепко держал его за шиворот. Пришлось фокусировать взгляд. Бесконечные витки все новых неприятностей обхватывали шею Драго удушающим объятием. Казалось, он собрал за сегодня все возможные беды. Теперь пьяненькому юнцу уже не хотелось глушить эмоции алкоголем, эмоции вырвались и зажили своей жизнью. Швыряя в лицо папе несправедливые обвинения, ударяя по больному. В криминалистике это называется превышением самообороны. В голове всплыли смутные воспоминания о пьяных речах на тему смены специальности. Кажется, Драго бурно объяснял, почему нейрохирургия больше не кажется ему делом жизни, задвинул какую-то мудреную теорию, как раз о криминалистике. Мысли увлекали его потоками и пьянчужка снова терял сосредоточенность на происходящем.

Никогда до этой минуты, Драго не видел отца таким. Несдержанным, таким карикатурно гневным, расколотым усталостью на множество трещин. И из этих трещин сочился, как ядовитый гной диковинного зверя, незнакомец. Чужак, который устами отца выплевывал презрительное «Щенок». От чужака дыбилась несуществующая шерсть на загривке. Все существо протестующе отступало, вопило об опасности и о нежелании быть к этому вот балагану причастным. В доме Снейков просто не могло происходить подобное. Не с ним, не с Драго. Не здесь. Все же, подросток несмотря на всю тайную жизнь и рассудительность, был наивен. Он был взрощен в теплице своей семьи, уверен в своем тыле больше, чем в существовании этого мира в принципе. И к чему он не был готов, так это к острым подобно зубам хищника словам, разгрызающим его плоть за доли секунды. И среди всей этой агонии, самым жестоким голосом был голос надежды.

Может быть все это сон? В один день рушится целых два авторитета. Любимый преподаватель, любимый отец. Продолжение отвратительного сна, который сотрется из его памяти на утро? Почему тогда какое-то внутреннее чувство опровергает этот глупый спасительный круг? Невозможно. Все это происходит. Здесь и сейчас. Очнись, пьяный придурок, соберись с силами и ответь уже хоть что-то. Желательно так, чтобы быстро прекратить разговор и захлопнуть за собой дверь спальни.

- Тогда может отправишься и дальше спасать детей? Будет продуктивнее, чем вытрясать из меня кишки. – холодом веявшим от мальчика в этот момент можно было охлаждать ядерные реакторы, изготовившиеся на взрыв. Невесть откуда в нем взялось это высокомерие, но подбородок он вздернул так, словно делал это тысячу раз до этого.  Драго смерил отца таким взглядом, которым в здравом уме и на врага бы не посмотрел.

- Если все что тебя интересует, это что я выпил и с кем при этом звякнул бокалом, то мне нечего тебе сказать, отец. – последнее слово было подчеркнуто голосом, как плевок. Как акт недоверия, обиды, отторжения. Как пакт о немедленном нападении, в случае продолжения активных действий со стороны собеседника.

Младший Снейк обошел диван, инстинктивно отгораживая себя от противника и в тоже время опираясь на спинку дивана, будто на трость. Туман в голове неохотно рассеивался, но в ногах и животе все еще таилась предательская слабость. Мысли стремительно врезались в голову шарами для боулинга. Как-то Драго не задумывался особо о том, что отец не интересовался его мыслями, чувствами, жизнью. Дистанция между ними казалась естественной и не умаляла его сыновьего доверия ни на грамм. Просто их отношения были иными. Но Драго чертовски нравилось находиться в обществе Себастьяна. До этой роковой ночи. Теперь, в гостиной напротив него, отделенный лишь ненадежной преградой дивана, стоял чужак, только что сбросивший успокоительную и привычную шкуру на истинное лицо. А истинное ли? – тут же запротестовал внутри предатель, отголосок детской наивности. Вот он сам сегодня творил невесть что, измученный и доведенный собственной психикой до предела. Почему, подобное не могло произойти и с отцом? Эгоизм сцепился с волнением за близкого человека в смертельной схватке. Драго Снейку не было стыдно. Сейчас ему вообще никак не было. Немного тошно и опутанно клубком сомнений. И пока он не решил, в нем как бы замерзло все живое, покрыло его коркой безразличия. Эта корка была настолько ярко-ощутима, что Драго в задумчивости провел пальцами по своим рукам, скрещивая их на груди и проверяя, нет ли там этой брони на самом деле. Брони не было.  Но и страх перед агрессивным и непредсказуемым отцом уже стих, не тревожа его инстинкты.

Отредактировано Draco Malfoy (2017-08-13 16:07:21)

- Иди спать…

Драго затаил дыхание. Так просто? Вместо того, чтобы добиваться извинений или объяснений отец просто отправил его спать, предложив завтра в спокойной обстановке высказать свое мнение по некоторым вопросам. Отступление слабого противника – показатель ума, отступление сильного – показатель страха. Или крайней усталости вместе с алкоголем в крови. Можно было поверить, что отец перенес ему взбучку на завтра только из-за позднего часа, если бы он не начал оправдываться.

Я еще поработаю.. когда Лилит уйдет…

Драго расслабился. Завтра все пройдет без драк и криков, это будет просто попытка договориться. Обычный день в семействе Снейков. Отец слишком много работает. Сын слишком много учится. Встречаются они только за завтраком или ужином. Говорить о банальных вещах глупо, о небанальных – слишком похоже на работу или учебу. Поэтому они говорят: «Доброе утро» или «Спокойной ночи», т.е. ничего. Оба любят Лилит и не хотят её расстраивать. Ничего не изменилось, кроме одной детали. Отцу не стоило его бить.

- Хорошо вам поработать.

На слове «вам» парень многозначительно посмотрел на полупустую бутылку виски, стоящую на столе, и неторопливо вышел из комнаты. Шел он медленно из-за алкоголя, но надеялся, что смог заодно передать презрение. Поднимаясь по лестнице в свою комнату, Драго размышлял о завтрашнем разговоре. Он действительно был виноват. Выключать звук на телефоне было глупо. Это была ошибка, и, что обидно, полностью его ошибка. И кому какое дело, что не выключи он этот несчастный звук, то мог бы выключить себя об мост или поезд. Он мысленно внес в план на завтрашний день – установить оповещения, которые будут напоминать ему проверить пропущенные даже при выключенном звуке. Вряд ли кошмарная ночь, выбившая его из колеи, будет последней, а значит ситуация может повториться. Этого нельзя было допустить.

Но отец тоже перешел черту, Драго был даже разочарован. Если бы Себастьян просто застал его пьяным, окатил отвращением и предложил побеседовать завтра, он чувствовал бы себя полностью виноватым и был в его власти. Именно этого он ожидал, так бы поступил сам.

Но отец этим шансом не воспользовался. Нет, Снейк-младший не собирался устраивать холодную войну в отдельно взятом доме, в конце концов он извинится и приложит все усилия, чтобы подобного больше не повторялось. Будет внимательней изучать рабочее расписание родителей, врать, что останется у Гарри, звонить при малейшем опоздании. Но перед тем как прийти к согласию, он пройдется по всем известным болевым точкам Себастьяна и постарается открыть пару новых. Драго чувствовал себя в безопасности. Отец не сможет серьезно ему навредить, не рассказывая все Лилит, а этого он не захочет.

В лестнице оказалось около 1000 ступенек, но Драго все-таки смог добраться до своей комнаты. Усталость буквально сбила его с ног, и парень упал на кровать, не раздеваясь. Приложив последнее усилие, чтобы поставить будильник, Драго провалился в ничто, уже чувствуя, что это ночь будет спокойной. В гаснущем сознании успела пронестись мысль: «Значит, чтобы спать спокойно, нужно сделать свою жизнь кошмаром»?

Проснулся он задолго до звонка будильника. Драго старался спать как можно меньше и ранние подъемы вошли в привычку. Предчувствие его не обмануло. Голова раскалывалась, но не было ощущения зияющей пустоты, всегда появляющейся после снов, которые нельзя вспоминать. Это утро заслуживало шестерку в его личном десятибалльном рейтинге. Таблетка ибупрофена решила проблему головной боли, а домашние задания – проблему свободного времени. Интересно, отец также справляется с неприятностями? Просто работает еще больше? О предстоящем разговоре Драго почти не думал. Он знал, что скажет Себастьяну. Он уже много лет хотел это сказать, но не было подходящего повода. Молчаливое перемирие нарушил не он, а значит был в полном праве на ответный удар. Волнения не было, он ощущал только предвкушение и решимость.

Около 10 Лилит, как и предполагалось, ушла на работу. Ровно в 11 Драго открыл дверь в кабинет отца и оглядел комнату холодным взглядом. Он никогда не тренировался перед зеркалом, но если бы он сделал это, то понял, что в такие моменты в точности копирует типичный я-не-в-духе-и-это-плохая-новость-для-вас взгляд профессора Снейка. Темный цвет глаз Себастьяна превращал такой взгляд в смесь отвращения и презрения. В голубых глазах Драго он становился пренебрежительным и создавал непреодолимую дистанцию между ним и всем остальным миром.

- Доброе утро. Ты хотел меня видеть.