24 года назад.

Лилит ходила вокруг да около Себастьяна добрых три дня. Она использовала все виды многообразных эмоций в голосе, в том числе и скрытые уловки, а так же испробовала три тысячи видов милого взгляда.
С ним что-то было не так и это понимание сверлами входило в костный мозг, прочно и неприятно застревало там, вместе со жгучим дискомфортом. Что могло произойти?
Что.
Он никогда не отвечал на вопросы о семье, родителях, о том как живет, к примеру. Сплетников и охочих до слухов сорок она посылала многим раньше, чем видела на горизонте, а те успевали раскрыть свой до зловония компетентный клюв.
Сейчас же весь Снейк представлял собой некий напряженный конгломерат, его плохо отвлекали даже разговоры о химии и её улыбки.
Не может такого быть, чтоб улыбка Лилит Ифан потеряла свои чудодейственные свойства.
Его снова достают, а она об этом не знает? Исключено.
Кто-то умер?
Хм.
Снейк и во все остальные времена чем-то неуловимо похож на человека, у которого кто-то умер. Не исключено, что именно от его руки.
Она решилась ещё вчера, мельком заметив, как отец прячет в шкаф пузатенькую бутылку яблочного сидра.
- Свернем, - коротко, но в высшей степени твердо сказала Лилит, когда они как обычно шли домой, какое-то время в одну сторону.
Нередко Себастьян провожал её практически до самого крыльца.
Не услышав вопросов типа зачем и куда, тебе что в магазин надо, Ифан привела его на территорию заброшенного детского сада.
Было не совсем ясно, его не построили или недоразрушили.
Ну и неважно, главное тут есть парочка сносных веранд. Погода на дворе стояла не такая уж и теплая, но и не холодная.
- Итак, - Лилит рассеянно посмотрела на развеселое выцветшее солнышко, украшавшее стену железной беседки, а потом смахнула со скамьи песок, ставя сумку на пол: - Сейчас будем проводить среди тебя разъяснительную работу. И среди меня тоже. Держи.
Протянув ему темно-коричневый пластиковый стаканчик, боевая(судя по всему, ещё какая боевая) подруга вытащила из школьной сумки, откуда-то с самого дна, алкоголь, на этикетке которого горделиво красовалось красное спелое яблоко. Прищурилась, глядя на ребристую крышечку, снимающуюся классическим способом, то бишь по типу открытия пивной бутылки, да н-н-у и как поддела о борт веранды.
Не сказать, что прежде такого никогда не делала.
Не делала. 
Налив половинку стакана Снейку, вытащила второй, налила себе аналогичную порцию, а стеклотару, пока ещё вполне себе полную - поставила на скамейку.
Отличница, паинька, красавица, комсомолка, спорт....а-а-а, это не оттуда - Лилит Ифан что, протаскала с собой целый учебный день бутылку?
Факт налицо.
Да.

Настоящее время.

- Скажи-ка на милость, с чего вдруг такое рвение пойти со мной на корпоратив? - Лилит задумчиво повела левым плечом, стоя у большого зеркала в прихожей: - Миллион лет не ходил и тут на тебе...
Она наклонилась к сверкающей отражающей поверхности сильнее, вертя в руках карандаш для губ.
Со вздохом бросила его обратно в стаканчик, уверенная в том, что контур губ рисуют скорее леди в возрасте от пятидесяти.
А вот помаду захотелось светло-коралловую, к платью. 
Сосредоточенно накрасив губы, она бросила взгляд на маячившее позади отражение Себастьяна:
- Нет, костюм не этот, а тот, который черный. И галстук не тот, ну разве ты не видишь?
Наверное, у Снейка в голове началось крупномасштабное кино и немцы, потому что он и так стоял в черном костюме, а она ему говорила про черный костюм...
Лилит привела в порядок ресницы, потом расчесала волосы. Построила маршрут до шкафа, где выбрала тот галстук, какой, судя по её мнению, было нужно.
Развязала тот, какой, опять же, по её мнению, было не нужно. Могла бы поспорить, что муж бы не понял, в чем же кроется их принципиальное отличие.
- Я вызвала такси, - она улыбнулась, поднимая ворот его рубашки, с целью повязать галстук: - Машину не берем. Это был тяжелый год и я определенно собираюсь напиться на предроджественской больничной вечеринке. Что это там...
Обратив внимание на тревожный перезвон, Лилит ускорилась, спустившись по лестнице в гостиную.
В гостиной всё было хорошо, на диване гипсовым изваянием сидел прилежный кот.
Бросив взгляд на нижние ветки елки, где покачивались синие шарики, миссис Снейк подошла к нему, присев рядом на диван и подняла декоративную подушку. Под ней лежала пушистая растрепанная мишура темно-золотого цвета.
- Ну и зачем она тебе?
Кот оскорбленно зыркнул на неё и вытянул шею, поднимая голову вверх, изящно помахав хвостом, словно это был зон-трость.
- А, простите ваша светлость, - она повязала мишуру вокруг его ошейника: - Себ, а ты знаешь, что в паспорте он записан как Реджинальд Карл Фридрих фон Мюнгхаузен?
Судя по округлившимся глазам обоих, невозможно было понять, кто больше офонарел от этого знания, кот или муж. 
Судя по тому, как Лилит хихикнула, стало непонятно, провозгласила она это всерьез или нет.
Судя по тому, как под потолком потекла фортепианная мелодия -  "Баллада для Аделины" - Поль де Сенневиль, их сын решил посвятить время инструменту.
Судя по тому, как за окном несколько раз автомобильно погудели, приехало такси.
- Драго!
Задорно крикнула Лилит, привлекая внимание чада. Ох, уж эта её привычка звать с другого конца вселенной...порой, казалось, что радовался ей один Редж, сметая всё на своем пути и летя сквозь дом, время и ад. Правда исключительно когда очень нужно покушать заодно, попахивает новой игрушкой, ветчиной, или можно было как будто случайно врезаться в ноги Себастьяну, особенно на лестнице, надеясь, что тот окажется сбит.
Как будто котик будет рад, если Себастьян, возлюбленный муж его обожаемой хозяйки, ушибется об пол. Хоть разок.
Мелодия на несколько мгновений смолкла. Миссис Снейк улыбнулась. Слушает. Ждет, что хочет поведать мама.
- Мы ушли! Присмотри за котом.
И, наклонившись к уху Реджинальда:
- Присмотри за Драго.

Отредактировано Lily Potter (2017-03-10 18:14:27)

24 года назад

- Я не буду пить эту гадость.
Лилит сделала паузу на вдохе, вопросительно прищурилась, непонимающе глядя как в его тонких пальцах со скрипом скукоживается небольшой стаканчик, подходящий скорее для кофе и, выслушав неожиданно категоричный ответ, девчонка угрюмо поджала губы.
Вообще-то, она больше надеялась, что слабоалкагольный механизм расслабления сознания, с древности известно каким макаром работающий, подействует, на обоих как раз преимущественно из-за того, что они чуток выпьют, а не наоборот, но ничего.
Оставшееся от себастьянова вместилища сидра, бесформенным мертвенным комком лежало на полу садиковской веранды. Пахло яблоками - терпко и несколько печально.
Себастьян зачем-то казался ещё более закрытым и загнанным в рамки, чем за все три дня... вместе взятые.
"Почему он ещё пуще разозлился, он же разозлился, что я сделала не так?"
Ифан вдруг почувствовала себя неправильно. Нет, не преступницей, конечно. Но нарушительницей. Второй дурацкий уцелевший стаканчик в её пальцах заходил ходуном. Это выдавало...либо незыблемый факт, что девочка никогда не пила, разве что полбокала вина/шампанское на большой праздник навроде Рождества, за одним столом с семьей и сейчас, чувствует себя до крайности пристыженно, неловко, не по себе либо означало, что она квасит не по-детски, аж до тремора кистей рук.
Горло неожиданно сдавило, а пахучая яблочная жидкость так и манила - выпей меня, выпей, выпей.
Станет лучше, поверь. Пройдет сухость в горле. Сможешь дышать. Возвратишь обратно способность говорить.
Теперишнее ощущение чего-то запретного, черты за которую шагнули без спроса и позволения, начало по нарастающей переходить в страх.
Что скажет отец, когда увидит исчезновение целой бутылки?
Что напридумывает себе мама. Вдруг она сразу же захочет отвести её к этому доктору, как бишь его...
Нарколог.
Это где-то между психиатром и стоматологом, тем более, к первому родительница уже грозила показать дочь, после того случая с хэллоуинской машиной.
По коже Лилит прошли неприятные мурашки и не было ничего хорошего, не было чувства завесы приоткрытой тайны, похищения ключа от запертой комнаты, обнаружения сокровищ!
Одно липкое предвестие позорного наказания. Ещё и Себастьян смотрит как-то разочарованно-осуждающе, если это выражение его взгляда не дорисовывает болезненно воспалившееся сознание.
Хотелось извиняться, оправдываться, найти причины проступка.
После чего мышление упрямо взвивалось: "Да пусть сперва объяснит, что я сделала!".
Рука вдруг ослабла и порция, предназначенная рыжеволосой красавице, впиталась в землю, прибавив запаха проспиртованного повидла.
Ставший совсем легким, стаканишко упал на пол, его подхватило заглянувшим в гости прорывом ветра и унесло.
Горло всё ещё сводила судорога, с привкусом соленой горечи и когда Лилит поняла, чем это чревато, то чуть не бросилась бежать со всех ног куда глаза глядят.
- Я хотела узнать, что у тебя случилось. И я...я подумала, я просто подумала... просто...
Её голос сел, дыхание нехорошо прерывалось, зелень глаз наполнилась и уже почти переполнилась влажным блеском. Едва ли они оба успели что-нибудь понять, а она уже заливалась горючими слезами, стоя к нему спиной и облокотившись о борт веранды.

Настоящее время.

- Целиком и полностью за такси - год действительно был непростым.
Она довольно улыбнулась, обнажая ровные жемчужные зубы, потому что определенно любила, когда он с ней соглашается. Что касается платья, для неё оно было абсолютно обычно, как и для всякой женщины, впрочем.
И узнай Лилит о том, что именно оно подспудно сподвигло супруга идти с нею вместе, являясь неким триггером, немало удивилась бы.
- Лилит, такси без нас уедет.
- Ну, конечно, не уедет, - она вышла из дома, появляясь на крыльце и идя по дорожке, ведущей к калитке.
"Мне кажется, или Себастьян нервничает. И какой ему резон нервничать...позже об этом подумаю. Может, опять со своими научными кругами поссорился, или...не знаю".
Стоило признать, что с научными кругами, Снейк, вероятно, в принципе не мирился. Но это уже совсем другая история.
- Сегодня на вечере ты будешь гвоздем программы. Неужели, ты решила, что жить с занудным профессором больше не по твоей части, и стоит найти себе нового спутника жизни?
- Что? - Лилит рассеянно обернулась, взявшись пальцами за ручку калитки и неторопливо завела за ухо прядь переливающихся волос, после чего плотнее запахнула бежевое пальто - декабрь всё же на дворе: - Мне прелюбопытно, из чего такой вывод.
Не дождавшись сиюминутного ответа, Лилит грациозно, по-ланьи, скользнула в салон машины назад, на место позади водителя, а затем назвала адрес больницы.
- Напротив административного корпуса, пожалуйста.
Она вежливо улыбнулась и водителю, потому что находилась в чудесном расположении духа, а шофер подмигнул ей в зеркало заднего вида.
Добрались они по удивительно свободным дорогам. Выпорхнув из машины, жена оставила Себастьяна рассчитаться за поездку, а сама легко поднималась по широким ступеням, задорно цокая каблучками.
Небольшая площадка перед прозрачными дверьми, над которыми располагалась вывеска: "Центральная лондонская больница. Административный корпус" уже слегка заполнилась людьми. Миссис Снейк как раз подошла к сравнительно небольшому скоплению коллег. То ли ещё будет в банкетном зале...
Когда до этой группки добрался Себастьян, то мог услышать задорный веселый голос, обращенный к жене:
- А хотите анекдот?
- Про кого?
- Встретились как-то химик...
- Отставить. Я его знаю. Я знаю все анекдоты про химиков, их мне каждый год рассказывают все, кому не лень. Кстати, предлагаю познакомиться. Это Себастьян. Мой супруг.
Она шагнула несколько в сторону, чтобы Снейк мог остановиться возле неё.
Лилит назвала троих мужчин и трех женщин по именам и даже...специальностям, но не особо надеясь, что Снейк внимательно слушает.
Лилит малость переживала, ведь она уже давно(очень давно) успела заметить, что муж в социализации...не силен.
Это не исправили ни школа, ни свадьба. Остается только надеяться, что его могут увлечь коллеги из биохимической лаборатории, ну хоть в какое-то подобие разговора.
Потому что Лилит контактна, она экстраверт, она собирается болтать про то, куда съездила рентгенолог в двухнедельный отпуск, про то, как кардиолог поймал на рыбалке огромного карпа, про то, что королева и премьер-министр посходили с ума, даже про чьи-то анализы ликвора и МРТ она охотно поговорит.
Она будет заливисто хохотать, чокаться и танцевать - она тоже пойдет.
Если всего этого не делать, то ни к чему в принципе ходить на праздничные мероприятия.
- Пойдем, Себ, - потянула его за руку внутрь: - А то у гардероба скоро будет вавилонское столпотворение.
Хорошо, что она была не в курсе, как Себастьян бы предпочел, чтоб она весь вечер проходила в наглухо запахнутом пальто.
Встав следом за кем-то, жена негромко напевала что-то себе под нос, почти мурлыкала.
Когда до них дошла очередь она разрешила спутнику помочь выбраться из верхней одежды и моментально подошла к огромному зеркалу во всю стену, поправляя волосы, струящиеся вокруг плеч.
С ней здоровались, старшие мужчины степенно, женщины малость завистливо, а вот со стороны стайки зеленющих интернов кто-то присвистнул.
И ещё раз присвистнул.
Толпа молодых да горячих вдруг с хохотом выпихнула из себя одного представителя.
Высокий, худющий парень с вьющимися волосами, плюс огромные круглые очки. Чуть не упав под ноги Лилит, он выпрямился, даже немного по-солдатски: багрово-красный.
- Простите, док...тор Стейк. Вы мой укурок. Курассан. Курган... крупа. Кури...
- Куратор? - мягко спросила Лилит: - Полагаю, с понедельника. Доктор Снейк. Рада.
- Очкатилло забыл слова...
К несчастью, кто-то из бойких, некий лидер, сказал это слишком громко.
Лилит оказалась около них быстрее взмаха крыла колибри, можно сказать молниеносно:
- Если кто-то носит очки, это ещё не повод для идиотских шуточек, вам понятно? Надеюсь, вы не собираетесь в офтальмологию.
Гомон смолк, практиканты разбежались по углам, а она обернулась к будущему подопечному:
- В понедельник, десять утра, около моего кабинета, мистер...
- Смит.
- Смит.
Немного посмотрев вслед испарившемуся стажеру, Лилит нарисовала на лице улыбку ещё более яркую, шагнув к Себастьяну и ухватив его под руку.
- Смотри сколько новых женихов. Раздолье.
Фыркнула. Неотесанное полено сообразило бы с первых слогов, что она шутит.
Невесомо, безобидно, беззлобно, не имея в виду ничего двусмысленного.
Вовсе ничего не подразумевая. Мимо пробежал грузный мужчина, бормоча себе под нос считалку: «Десять негритят». По пути он вручил Лилит две ярко-красных мишуры, а Снейку попытался всучить хлопушку, похожую на гигантскую конфету.
- Это наш паталагоанатом.
Покачала головой Лилит, а потом рассмеялась.

Отредактировано Lily Potter (2017-03-13 08:44:14)

Сквозь терпкие, колкие, звенящие слезы и глухой шум крови в ушах Лилит слышала, как жалобно поскрипывает здешний, вероятно старый, дощатый настил, покрытый песком и спрессованной грязью.
Её слезы бессменно накатывали как девятый вал и столь же быстро прекращались.
Девочка испепелила горящим взглядом открытую, но так и не початую бутылку, после чего решительно обернулась к Себастьяну. Строго говоря, к спине Себастьяна. От приступа повышенной влажности не осталось и следа - разве что подсыхающие блестящие дорожки на щеках, туманный призрак неровного дыхания, хрупкая ломкость голоса:
- С чего я решила, что могу что-то понять? С чего я решила, что ты захочешь мне рассказать? Действительно.
Лилит рывком выпрямилась, хлестко перекрестив руки на груди, будто клинки. Скулы, мгновение назад бывшие фарфорово-белыми, заливал пятнистый багрянец.
Сердце уже сменяло заходящийся барабан на что-то более мерное. Маятник. 
Дизель-молот. Это такая машина, специализирующаяся на заколачивании свай. Она же опёр, вибропогружатель, гидравлический молот, сваебой, копр.
Все страхи, перспективой уходящие к безмолвному горизонту, затмили довольно неприятные заявления, прозвучавшие из уст Снейка. Не страшно увидеть справедливое осуждение в глазах отца, не страшно по сто первому кругу выслушивать несправедливые укоры матери.
Себастьян унижал себя предположением о том, чего она не способна понять и унижал её полувопросительным утверждением, а пожелает ли рассказать.
- Социальное устройство человеческого общества, - она вдруг заговорила пресными фразами, скорее напоминающими начало параграфа какого-то учебника: - Намного сложнее, чем у тараканов, ос или муравьев. Согласен? Мы друзья. Какой ещё ответ на оба вопроса тебе нужен? Мы друзья, Себастьян. Ты мой друг. Да мне не всё равно, не всё равно если с тобой, если ты...я вот никогда тебя не жалела и сейчас не пожалею, так и знай. Собрался делать, что ты там хочешь, так...
"Зачем я вообще-то распинаюсь... он зол и вознамерился уйти, похоже. Он не. Он не думает, что можно мне о чем-то рассказать, значит, я не друг? И не...была? А может он думает, что мне будет не интересно или я посмеюсь? С чего бы".
Лилит сомкнула губы ровной горизонтальной линией, продолжая неверяще смотреть на это почти что дезертирство. 
Себастьян собирался самовольно покинуть поле дружбы, если это не мираж. 
Значит ли, что данная нива была кошмарнее ореола брани?

Настоящее время.

Лилит, в самом деле, не видела черных туч, кучевых облаков клубящихся под потолком такси, она не чувствовала наэлектризованного запаха озона, пока беззаботно разговаривала с коллегами у входа, она не обратила внимания на первые порывы ветра, предрекающие собой ураганный шквал и белесых молний в глазах Себастьяна, она не заметила тоже, пока беседовала с будущими докторами.
Она видела лишь обычное выглаженное, в целом спокойное, разве что потрепанное неким раздражением(куча людей, разговоры, шум - это ведь причина) выражение тонких черт мужниного лица.
Сакральная мысль заключалась в том, что если б Себастьян хоть раз поведал ей, дескать, понимаешь дорогая, моя мать была, как бы это сказать, ветреной женщиной.
И...
Нет, Лилит бы не поняла до конца при чем тут раскованное поведение его родительницы и её собственная юбка выше щиколоток.
Но она услышала бы основную мысль.
Ты не могла бы...
Она бы смогла. Она выбирала бы фасоны платьев, ничуть не уступающие по великолепию, не навевающие мысли о балахонах и монашеских рясах, но... да.
Безусловно, платье юбка которого едва прикрывает белье, а грудь держится скорее на тонких бретельках от бюстгальтера, Лилит бы никогда не надела и без намека на вызывающий вид.
- Да уж, раздолье - выбирай любого. Видимо, мое место может занять даже старый клоун с косоглазием и импотенцией - и ты все равно будешь в выигрыше.
- Я...
- Можешь искать того, для кого ты так вырядилась - я пойду найду себе выпить.
- Занять твоё место? Зачем?
Глаза округлились, напоминая две большие сверкающие монеты.
Следующие слова Снейка выбили пол из-под ног, а воздух из легких.
- Вырядилась...
Она хотела уже парировать, но проклятие пробегающих поблизости людей не пало, очередной мимокрокодил остановилась.
Это была низенькая крашеная блондинка с выцветшими юркими глазками. Судя по тому, как она была одета в свои что-то около тридцати, не замужем до сих пор и ищет жертву.
Полупрозрачные вставки располагались на самых интересных местах. Глубокое декольте подчеркивало пышные формы. Лилит никак не могла вспомнить имя.
Когда вспомнила, мысленно посетовала что младший персонал по уходу за больными, ходит на те же вечера, что и все.
"А можно просто пройти мимо? У меня тут конфликт назревает..."
Мимо крокодил не прошла. Она невежливо прищелкнула пальцами и выдала, глядя на Себастьяна:
- А я вас помню. Вы как-то к нам приезжали. Ночью. С сиреной, с неотложкой. И с женой.
Лилит сжала зубы, приклеив к лицу улыбку гадюки, которой наступили...да прям на_самую_на_середину гадюки. Превосходно.
Какая-то санитарка пульмонологии хвастается прекрасной памятью это раз и, видимо, семь лет назад Лилит выглядела до того ужасно, что белобрыс, не в обиду остальным светловолосым людям будет сказано, даже не соображает, что рядом с Себастьяном стоит та же самая женщина.
- Мальчик жив?
- Мальчик жив, - холодно выдохнула Лилит, делая значительный шаг назад от них обоих: - А вы, будьте так любезны, проводите джентльмена в банкетный зал. Администратор покажет, где наши места. Мне надо...носик попудрить.

Около шести лет назад.

Лилит очень нервничала, то и дело одергивая темно-зеленое платье. Сегодня был один из первых корпоративных вечеров, на которые она решила появиться, так сказать, не набегами, а полноценно. Как доктор, как член коллектива, как женщина.
Раньше было некогда. Драго то был слишком мал, то серьезно болел. 
Критически глядя на себя в витрину, нервно вздохнула, чуть не развернувшись обратно.
Денег на новое платье не было - после дорогостоящего лечения сына, едва выбравшегося с того света, оставалось лишь надеть зеленое, так и не ставшее выпускным. 
Она не знала, что здесь будет столько шепотков и сплетен. 
Про то, за кого она вышла замуж, про то, какой у них светловолосый сын, где же это видано. Про то, как Себястьян, как кто-то, где-то, через кого-то слышал(а может в газетке прочел, спасибо маме) опять затретировал ни в чем не повинного гражданина, пожелавшего остаться М.
Зря люди думают, что если люди говорят шепотом - ничего не слышно.

...

Настоящее время.

Лилит низко склонилась над раковиной, побросав себе в лицо несколько пригоршен холодной воды. 
Весь макияж полетел в тартарары, аж кубарем скатился. Но если она "для кого так вырядилась", то и наплевать. 
Настроение провалилось ещё глубже, чем пресловутые тартарары, но, вспоминая, как вместо того, чтобы рыдать в пустом переходе между корпусами, громогласно стучать ладонью по стенкам лифта от досады, сжиматься в трясущийся комок на диване, стоящем в комнате отдыха - она училась ходить с высоко поднятой головой. 
Она училась вздергивать бровь и вести плечом так, что незаслуженные сплетни ударялись, как о стенку горох.
Единственные, на ком данный оборонительный механизм, окоп, крепостные стены и кольчуга не срабатывали являлись людьми, самыми родными.
Вот почему мать могла вить из неё веревки.
Вот почему муж сколотил виселицу своим; моё место может занять даже старый клоун с косоглазием и импотенцией - и ты всё равно будешь в выигрыше.
Да неужели?!
Осталось чинно вернуться в зал и небрежно накинуть на шею петлю, но так, чтобы это было на манер бриллиантового колье.

Лилит не сумеет подлинно объяснить кому-то, что именно она нашла в замкнутом, тогда ещё, мальчишке.
Почему задержала на нём взгляд дольше нескольких секунд, когда этого не делали даже те, кто должен был.
Отчего этот взгляд наполнился сперва интересом, затем дружбой и настоящим небезразличием.
Без капли матьтерезовского желания утешать сирых и убогих. Во-первых, она не считала Себастьяна убогим.
Он просто другой.
Социум порой находит слова для обозначения таких людей. Когда порезче, когда более обтекаемые, чтобы не обидеть.
Им придумывают определения и десятки этих определений Лилит слышала от других.
"Ненормальный и странный" - самое мягкое, самое щадящее.
Тугой ком вязался в горле, а ребра разводила щипцами боль. Она не могла вспомнить, когда последний раз было так больно.
Нет, могла.
Могла и это делало всё хуже. Намного хуже. Себастьян отказывался от неё и словно бы превращался в черноволосую девочку из мутных снов. Нет, это не издевка. Не кривлятельство. Ей действительно снилась девочка - черные, как уголь волосы, острые и немного неприятные черты лица, глаза - темные - кажется. Глаза, в которых ни капли тепла, привязанности, любви.
Она сперва говорит: "Лучше бы ты никогда не родилась", а потом повторяет и превращается в молодую Офелию.
Себастьян отказывался от неё. У Лилит дрожали руки. У девочки из снов было цветочное имя, Розамунд, кажется.
И люди из разных миров никогда друг друга не смогут понять, Лилс.
Из разных миров. Почему же так больно слушать этот бред, про разные миры? Она же не волшебница какая-нибудь.
Никогда не хотела бы быть волшебницей. Поменялась бы на что угодно.
Ты не волшебница, но ведьма.
Ведьма. Он простился и попросил прощения. Глыбы острого, как бритва, льда, танцевали сальсу, раня внутренности и сбивая их в кровавый коктейль. Лилит стала обтекаемой, растеряв свой воинственный вид. Себастян как раз высунулся под дождь, когда она подошла со спины и обвив его руками сзади, ткнулась горячим лбом в спину, куда могла достать, склонив голову. Возможно, между лопаток.
- Я прощаю тебя.
Порыв сырого ветра, зашедшего с тыла, атаковал их фигуры и бросил в лицо Снейка несколько прядей рыжих волос, подняв их вверх, растрепав. Медь намокла под дождем, отяжелела, упокоилась на костлявом плече. Руки Лилит сцепились в замок на его солнечном сплетении.

Настоящее время.

В этот раз она не угадала. Была практически уверена, что взвинченный, раздосадованный и черт его знает какой отверткой накрученный, Себастьян проследовал в зал.
- Время заливать горе алкоголем?
Он успел где-то отжать бокалы янтарного, поднимающегося к поверхности веселыми пузырьками, шампанского.
На какое-то короткое, очень яростное мгновение, Лилит захотелось резко и без объяснений, плеснуть ему оба эти бокала в лицо, просто потому, что - Себастьян, неужели, ты действительно не понимаешь, что причинил мне боль?
"В очередной раз" - любезно заметил внутренний голос.
"И пару оплеух добавь!" - нервный хохоток.
Она никогда его не била. Она никогда его не ударила бы. Справедливости ради, стоит заметить, что и Снейк, ни разу в жизни, на жену руки не поднял, но он мог ударить иначе. Как несколько мгновений назад, в зале.
Взяв один из бокалов, она поджала губы, не по-женски(но не плевать ли, раз она тут развела охот у на тех, с кем бы рога наставить благоверному, да поветвистее и выпила залпом.
Шампанское: определенно не тот напиток, который пьют таким образом. Газ неприятно отдает в нос, кружит голову.
- Для тебя, - процедила она, сквозь плотно сжатые и заметно скрежещущие зубы: - Для тебя, заруби себе это на носу. Запиши в блокнотик, вложи в портмоне, я не знаю, какой из способов твоей систематизированности тут работает. Я поехала домой.