Настоящее время.

- Дорогая. Мы же только с самолета, - сонно сказал Альфред, подавляя зевок и, вероятно, борясь со страшным желанием вставить спички себе в глаза: - Твои ипподела никак не могут подождать? Что с университетом, кстати?
- Успеется. Ты ложись спать. Плевать на вещи, разберем днем. Я хочу заглянуть в клуб, наверняка за четыре года появилось что-нибудь новенькое.
- Ты уверена, что сейчас там вообще кто-нибудь есть?
- Не учи ученого. Оно круглосуточное. Всегда было и будет.
Сборище под названием: "Черная грива" - было чем-то вроде неофициального конного клуба. Адель была там в последний раз перед самым отъездом в Шотландию. 
И сейчас её буквально трясло от нетерпения. Это место было сродни дому, оно состояло из знакомых целиком и полностью. Небольшие несколько залов, очень много изображений лошадей в интерьерах, вечные копыта в разговорах. 
Сюда съезжались со всего города, а всё потому, что клуб был чуток особенный. Скорее для болеющих и одержимых лошадьми, нежели просто для любителей и праздно интересующихся.
Вызвав такси, Лоухилл еле нарыла в сумке старый членский билет(впрочем, в этом необходимости не было, её бы и так узнали). Уже от самых дверей начала здороваться.
Ввиду бессонной ночи, долгого перелета и нервозности в целом, она сходу заметила неладное.
Они замолкали, когда Адель подходила ближе, они отводили глаза, пускай и рады были видеть её, спустя несколько лет.
- Что за черт... - почти прошептала, наконец подходя к стойке, очень похожей на барную или может отельную, где стоял высокий седеющий мужчина: - Здравствуй, Шон. Узнал меня, конечно. Ничего не хочешь рассказать? Почему все на меня пялятся, как будто из мертвых воскресла. Да, несколько лет назад я сломала чертову ногу, уехала лечить крышу, вот вернулась теперь. А с ними-то всеми что?
Мужчина по имени Шон втянул голову в плечи и опустил глаза, медленно потерев пальцами подбородок: 
- Ты же помнишь... как нагрела Боу с возможностью купить того коня на аукционе? Помнишь, как доказала жестокое обращение, профнепригодность, как добилась его позорного исключения из жокеев? 
- Конечно! - голос Адель прорезала неподдельная гордость: - С одиннадцати лет об этом мечтала. Настоящая победа. Я уже и забыла напрочь про этого гада. 
- Э... вот только он тебя не забыл. 
- Что...ч...то он сделал? 
- На прошлой неделе являлся сюда. Хвастался. Пьянющий, просто в ноль. 
- Хвастался? 
- Он потратил все эти годы на то, чтобы найти твоего первого коня. Того, отданного на племенной завод. Похоже, это была настоящая цель с тех пор, как ты его прокатила. 
- Что он сказал? 
- Адель...тебе не нужно это знать, я прошу. 
- Говори! 
- Он купил Рудольфа. 
Адель охнула, покачнулась, еле устояв на ногах и ухватившись за что-то пальцами. Она не могла дышать, пока в глазах стыли скованные ужасом слезы. 
- Нет... он же садист. 
- Я не должен передавать...но он случайно оставил здесь это. 
На столешницу легла визитка. Небольшая, прямоугольная, глянцевая. Зрение застилала пелена, но волна гнева помогла разобрать: 

Арт-салон: Dubois.

16 лет назад. 

В этот день Адель просто сгорала от нетерпения - её переводили на специализированную спортивную подготовку с предварительной, ведь девочке уже исполнилось десять лет. 
- Сегодня очень важный день, моя дорогая, - позволила себе тренер эмоциональную вольность, положив руку ей на плечо, пока они шли к манежу: - Сегодня ты увидишь своего партнера. 
Речь, понятное дело, шла о коне. 
У профессиональных наездников, как и у любых других спортсменов-профессионалов, должна быть постоянная пара. Для верховой езды это было даже более актуально, нежели для других дисциплин. 
На манеж вывели сосем ещё жеребенка, но даже в его осанке уже проглядывала стать будущего чемпиона. 
Окрас - вороной. 
Имя - Рудольф. 
Он был прекраснее вселенной.

Настоящее время. 

Адель понятия не имела, какого черта Боу забыл в художественном салоне, но он бы ни за что не стал таскать с собой карточку места, в котором почти не появляется. 
Выходит, завсегдатай. 
И это означало, что именно там и следует поискать изначально. 
Она люто ненавидела всё - такси, словно бы плетущееся со скоростью коматозной черепахи, шум взбешенной крови, клокочущий в ушах, даже один из первых двухэтажных автобусов, утомительно ползущий перед ними. 
Не совсем понимая, как и почему это сработало, Адель рычаще назвала имя старого знакомого на входе, сообщила, что рьяно ищет его. 
И всё осознала(на самом деле ни черта не осознала, она вообще мало что подмечала, целеустремленно выискивая единственную фигуру), уже только оказавшись внутри, непосредственно в зале. Она не видела ни дизайна, ни инсталляций. Не хотела видеть. Позже.
Рыбак рыбака - видит издалека. Так вот, наездник наездника тоже. Есть характерные особенности походки, осанки, другие жесты. 
Юджин Боу развернулся от столика, собираясь, похоже, на выход и как раз в этот драматический момент...ему в лицо, со всей силы, прилетело деревянное навершие, в виде пары лошадиных голов, изнутри утяжеленное металлом. 
Адель Лоухилл - элегантная дама с тростью, явно не предназначавшейся ранее для избиения людей; сейчас смотрела как кровь обильно заливает подбородок солидного мужчины, в чьих глазах мелькает смутное узнавание: 
- Ад-д-д... 
- Где моя лошадь, говори! Что с моей лошадью? 
- Ты сдомада мне нос, стерва! 
- Что ты сделал с моей лошадью?!

Отредактировано Alice Longbottom (2017-05-09 17:17:15)

На отвратительной юджиновской роже проступило такое красноречивое выражение, что Адель поняла - её коня больше нет, без подробностей. И, будь они наедине, он эти детали, урод такой, поведал бы, смакуя.
Вместе с тем, поняла она, увы и то, что если продолжит нещадно лупить тварюгу тростью, может и убить; раз.
При таком количестве свидетелей, делать этого не стоит.
Во-вторых, ей не хотелось быть крепко скрученной каким-то амбалом, напоминающим шкаф с антресольками, долго ехать в полицейский участок, ещё дольше объяснять там за тяжкие телесные(хотя, сломанного носа уже хватит, если честно), но Лоухилл думала, что Юджин окажется умнее и сам, в первую очередь, так или иначе, захочет избежать прямого столкновения со стражами правопорядка.
И потому, что рыльце в пушку и потому, что Адель однажды его уже сделала и потому, что она замужем за копом, пускай в Великобритании это и не дает такие крутые плюшки, как в Америке, например.
В-третьих, осознание судьбы верного друга, любимого коня - пригвождало к месту, толком дышать не давая. Куда уж там...сызнова палкой махать.
Отвлекаться помогали мысли о том, как угорал бы Фрэнк, когда его жену, в первый день прилета в Соединенное Королевство, хорошенеько зарешечили бы, с припиской: "Сломала почетному господину нос, вопрошая, где и что с её лошадью".
В том числе, внимание привлек чей-то сиплый хохот.
"Пора бы ввести запрет на некоторые виды смеха, - заторможено подумала Адель, вяло соображая его источник: - Или внести смех в список известных триггеров и фобий".
Боу собирался теперь в туалет(судя по всему) и задерживать его Лоухилл внезапно не стала, выразительно обещая невербально: "Я найду тебя, лучше беги в Мексику, прямо через море".
Повернув голову на хохочущий объект икс, Адель наклонилась за тростью и направилась в сторону кресла, где тот восседал, в общем-то, не особо понимая зачем ей это нужно.
Спросить, что смешного?
Сломать второй нос?