Если на этом свете существует что-то вкуснее тарталеток с лососем, то Микаэль обязательно должен это попробовать. Потому что на его вкус, ничего приличнее этой небольшой корзиночки с начинкой, встретить просто невозможно. Нежный вкус красной рыбы, тончайшие нотки лимона, соус, немного специй и сыр – просто рай для гурмана. Микаэль КаррХох гурманом не был, но покушать вкусно очень любил. К тому же, явился он в эту юдоль порока совсем не за тем. Юдоль порока привлекла его внимание своим изображением на передовице «Таймс». Хорошо, Микаэль отродясь не читал бумажных газет, но его планшет обычно просыпался гораздо раньше его. И он, старательно пиликая какую-то увертюру к какому-то спектаклю, (уж что-что, а классическая музыка пролетела мимо Микаэля), сообщал, что в поместье Уозликов сегодня правит бал. Событие было отягощено благотворительностью, как сорокалетний пропойца, таскающий бревна на лесопилке, грыжей. Микаэлю любо-дорого было в такие места захаживать. У него был под руками новенький Canon и отличный чехол, пришитый к кромке пиджака – иногда богачи достаточно беспечны, чтобы не заметить незначительную пропажу. Особенно после приема. Особенно, если приглашением КаррХоху никто не озаботился.
Особняк, что привлек его внимание он помнил прекрасно – меньше четырех лет назад из-за этой картины он угодил за решетку. Микаэль все же ставил на Томаса и его нетерпимость, чем на Людвига и его причуды. Мстить франту было не за что, а сдать его властям больше было некому. Теперь он мог любоваться не только на сомнительные таланты Флай, но и на оригинальную лепнину, мимоходом прикидывая, что реставрация этого Монстра должна была влететь Уозликам в копеечку – если не больше. И, вероятнее всего, влетела. А им хоть бы хны – не только в ус не дуют, но и старательно заправляют красную рыбу черной икрой.

Безвкусица. Но пипл хавает. А это чаще главное.
КаррХох незаметной тенью скользнул к ограде. Смешно, когда так ярко освещают главный вход, то в нескольких метрах от пятна света не разглядеть и собственную руку. Следуя правилу простоты и очевидности, Микаэль уверенным шагом пересек ту часть территории, на которой быть никого не должно, и гордо вошел в центральные двери. Охраны не было никакой.
Бедлам.
Подчистив столы и сунув пару серебряных ложек в карманы, КаррХох, посвистывая, отправился осматривать особняк. Обычно, из главной залы ведет картинная галерея. Микаэль неплохо знал планировку старых замков – работа располагала. Еще он знал, что вентиляционная и канализационная система должны дышать на ладан, что камер и пожарных сигнализаций обычно в таких коридорах нет. Есть на входе и на выходе, но хозяева, если они не ценители, просто скупятся и не видят смысла ремонтировать всю сантехнику. Сколько афер он провернул с трубами – не счесть. Но путь отступления – на всякий случай, он уже прикинул.

Микаэль, как водится не ошибся – несколько поворотов и гулкий стук каблуков – и он выходит в картинную галерею. Свет поставлен коряво, расположение картин – как на барахолке, цвета не играют и лицезреть не выходит. Но вот сам выбор работ, их общая атмосфера впечатляют. Даже Микаэля КаррХоха с его циничным представлением, что пара мазков на холсте никак не могут стоить лимон фунтов. Он давно смирился с безумством коллекционеров, но сам его прошарить никак не мог. Теперь вот, проникся.
Цепкий взгляд выделял из этого хаоса что-то стоящее. В середине галереи обнаружился портрет седоволосого мужчины, под пятьдесят. Гордая осанка, взгляд убийцы и руки манекенщицы. Еще  пара перстней и трость со знакомым набалдашником.
О, я даже знаю, кому это можно загнать.
Микаэль подходит к картине и тянется к ней руками. Дверь в галерею открывается, и КаррХох понимает, что во время торжественного приема кто-то из гостей решил сбежать от вкуснейших тарталеток. КаррХох лихорадочно начал придумывать, что лично он мог здесь забыть. Заблудился в поиска туалета? Или прикинуться ценителем? Так себе и него ценитель. Но не нести же откровенную пургу – черт его знает, кто этот малец.
- День добрый, - Микаэль склонил голову, подражая Медичи. Тот так делал, когда хотел одновременно унизить и поздороваться. Непонятно, что имеется ввиду. – Я много слышал про ваше собрание картин, но решил не отвлекать хозяев от приема. На одной из них изображен отец моего старого друга. Видный человек был. Статный. Может, вы что-то знаете? – Микаэль кивнул на так и не тронутую картину и тут же обругал себя. Если теперь портрет пропадет – ему несдобровать. – Самюэль, меня зовут Самюэль де Вега, я из Барселоны, проездом.