И по сути, кто такой охотник? Это чудовище, одолевшее другое чудовище, не более.

Уилбер любил охотиться и не любил собак. Вообще не любил животных, так уж вышло. Вернее - он любил мертвых животных, те источали эстетику отвратительного, те горели в момент своей смерти как черное солнце, поэтому охотиться со зверем на дичь, которую хочешь загнать, используя пса как нечто вроде вспомогательного оружия, обесценивая свой труд, считал лицемерным. Мэйсон предпочитал ружье. И одиночество. Поэтому, был единоличным охотником-любителем, за километр обходящим охотничьи клубы.
С его юности минули года и одно он понял четко, если хочешь остаться на свободе, если хочешь получить право на белую работу, своих демонов надо...нет, не то что бы держать в узде, а по-хамелеоньи умело набросить на волков овечьи шкуры.
Его овечьей шкурой были цветной хирургический костюм, белый халат, "не навреди" и те самые благие намерения, которыми вымощена дорога в ад. Он всего лишь раз был импульсивен настолько, что прошелся по опасной грани, как по лезвию бритвы.
Тогда, в этой праздничной истории, в свои шестнадцать, с этим чертовым пони.
Кто вообще хранил в долбаном сарае, где на время до постройки нормального стойла, разместили низкорослую лошадь, топор?!
Почему топор притянул его взгляд намного успешнее и дольше, чем блестящие добротой конские глаза. Смертоносным магнитом.
Почему мистерия теней полутемного помещения танцевала на стенах так странно, что казалось - у пони есть крылья.
У лошадей не бывает крыльев. Только в мифологии, которую он терпеть не мог. Пегасы, единороги, кентавры и прочая тварь - мерзость.
В тот день, совершенно хладнокровно отмывая руки от багровой, густой крови, он твердо решил, кем будет, когда закончит школу.
Потому что если ты любишь убивать, если ты убил беззащитное, доброе, красивое, благородное существо и не выблевал собственные кишки, всецело дрожа от ужаса как осиновый лист, то единственный выход - подыскать кровавую профессию.
Мэйсон выбрал для себя и кровавую работу и кровавое хобби. Одним выстрелом убил сразу двух зайцев.
К слову, анти-охотничье лобби и бурная деятельность активистов, дерущих глотку против всяческого насилия над животными, уже добилась признания охоты с гончими на лис и зайцев вне закона на островах.
Это Уилбера не очень расстроило, для него времена зверьков размером с кошку или королевского спаниеля давно прошло.
Между тем, охота на дичь с ружьем(не интересует) и выслеживание оленя всё ещё разрешались. И это было одной из причин почему Англия была по-прежнему вполне пригодным местом обитания.
Обыватели считали, что как раз-таки охота является неотъемлемой частью культурологии и традиций Туманного Альбиона. Плюнуть и растереть, сказал бы на это Уилб без зазрения рудиментарной совести. Все эти примерные мужья, пузатенькие усатые мистер Смит и мистер Джонс, уплетающие подстрелянную утку за рождественским столом, ничего общего не имели с настоящим азартом погони.
Все эти, "дорогая, я добыл для тебя лисицу, можешь пошить её на воротник, а из кроличьей лапки мы сделаем талисман-оберег для нашего сыночка Марти".
Почему бы не сделать для сыночка талисман из целого заячьего трупа, воняющего разложением? Было бы мило и элегантно.
Людишки, составляющие костяк современных охотников, были слащаво-фальшивы и Уилбер жалел, что не родился во времена настоящей, королевской, кровавой охоты - средние века.
Во времена, когда рыцари, вообще-то насиловали и убивали - а вся шелуха из романов про Айвенго и Дон-Кихота и яйца выеденного не стоит.
Во времена, когда казнили через отсечение головы.
Во времена, когда рыжих сжигали.

Сегодня он вернулся с охоты ни с чем, это не радовало, беспокойно послонялся по дому. Вышел на крыльцо и медленно сунул в зубы сигару, вытащив из кармана кожаной темно-коричневой куртки портсигар. Кожаный, собственной выделки, без излишеств.

У него было ещё одно архиважное дело на завтра, ещё несколько сигар и одна бессонная ночь.
У него за плечами было тридцать лет жизни и три года врачебной практики.
Пока не завертелась вся кутерьма с консультациями по поводу программного обеспечения нового оборудования, Мэйсон и не замечал, сколько развешано по городу билбордов корпорации "Кобра". Однако, его административные руководители, начиная с главврача, почему-то захотели, чтобы молодой специалист лично ввязался в дипломатические переговоры на уровне единиц-нулей.
И Уилбер очень волновался, потому что информатика и все эти цифры, языки программирования - его коньком не были.
Точнее, пока что всё шло чудесно, но на завтра. Была назначена личная встреча с главой корпорации.
Почему-то это тревожило.

Ночь он действительно не спал, а до рассвета принял душ, побрился, влез в свой лучший костюм и даже нацепил галстук.
Поехал бы на такси, из-за перспективы вписаться в столб, но престиж не позволял.
Именно поэтому на парковке он вышел из своей машины.

Ему казалось, что в своем образе он продумал всё, входя в приемную, в целом похожую на любую другую приемную любого другого руководителя всего, чем можно руководить - выглаженный костюм, начищенные ботинки, идеально повязанный галстук.
Голос, каким он обратился к секретарю, немного подвел:
- Здравствуйте. Мне назначено на десять.
На часах было без двух минут.