Все ошибки объясняю просто,
Ты внимание на это обрати.
Неудача, есть пустое слово,
Слишком часто ошибаются они.
Жанна Агузарова.

Дело пахло керосином, но Микаэль любил нестандартные запахи. Впрочем, обо всем по порядку. История началась давно. Технически, можно спекульнуть фактами и сказать, что именно поэтому Микаэль и вышел замуж – чтобы потом вмешаться в историю. (Если тут сейчас нашлись умники, которые будут утверждать, что нет слова спекульнуть, а есть только спекулировать, а не мог Микаэль выти замуж, а мог только жениться – можете умыться и сделать классический «о-брякс» от леди девятнадцатого века. Не родился еще на этом свете человек, который заставит Микаля действовать по-человечески. Уточнение – «о-брякс»: просторечное выражение для падения в обморок). Итак, история с керосином. Как в любом сказочном романе о Золушке, в истории присутствует мертвый родственник – одна штука, красивая женщина – одна штука, и сам Главный Герой – тоже одна штука. Правда в этой истории красивый женщин было много и все они были мертвы. Вернее, технически они мертвы не были, но практически никогда не дышали. Вы запутались еще больше? Этого собственно, и добиваемся.
Под женщинами подразумевались картины – они все же женского рода. Технически, у Микаэля еще была жена, но она тоже не являлась главным героем, хотя красивой, безусловно, была. У этой жены был дядя Альфред. У каждой уважающей себя жены должен быть дядя Альфред. Дядя очень любил жену и картины Дадда. Опять непонятно – дядя любил жену Микаэля и картины Дадда. У Микаэля была отличная знакомая, которая прекрасно рисовала. Сам Микаэль очень любил хорошую и веселую жизнь, но сам он, кроме как врать, ничего не умел. Из этих достаточно элементарных данных уравнения вырисовывается картина.
Ночь, улица, фонарь. Микаэль стащил все картины дяди его супруги и привез их для копирование своей хорошей знакомой. Хорошая знакомая тоже любила Дадда, правда жену Микаэля она не так уж любила, но зато умела хорошо рисовать. За пару недель все картины были готовы. Плюсом всей этой эпопеи было то, что дядюшка был жидом и скрягой – не в том смысле, что у него присутствовала еврейская кровь, а в смысле, картины свои он никому не показывал, и увести их на пару деньков ничего не стоило.
Микаэль уже предвкушал шикарный отдых и безбедную старость, когда и произошла та история, от которой пахнет керосином. Но не забегаем вперед – все по порядку.
Микаэль вооружился полотнами в тубусах и обвесился ими как новогодняя елка. Он уже озаботился тем, что на ТОР было сохранено и выложено объявление о продаже Тех Самых Картин, и теперь время возврата стало делом чести. И выживания, собственно. У дяди Альфреда, как у любого уважающего себя одинокого дяди, водились две собаки. Собаки были разнополые, но кто из них кто, Микаэль даже по прошествии многих лет так и не запомнил. Помнит только, что одна была девочка, а второй был мальчик. Собаки были ленивые и, в прошлом, бездомные. Поэтому бульдога и гончую дядюшка Альфред отхватил за так. Микаэль уважал это решение – как любое бессмысленное решение, не приносящее денег – какой спрос с породистых собак без родословных? Так, одни траты. К тому же собаки, так как являлись членами семьи своими обязанностями бессовестно маркировали. Как и любые члены семьи. Вы только попробуйте заставить своего супруга съездить за мясом на рынок в его единственный выходной – и вы прекрасно поймете, о чем идет речь. У Микаэля есть пяток историй о том, как временные шторки над ванной превратились в постоянные, а экрана за пять лет так и не появилось. Обещаниями кормится пол ада. И Микаэль бы попал туда в первой тройке, потому что своих обещаний он не только не выполнял, но даже и не трудился запомнить.
Пройти мимо собак труда не составило – оба пса знали его с пеленок (с псовьих пеленок, не с его) и только лениво окрыли один глаз, когда он самовольно решил влезть в окно. Тубусы за плечами недовольно позвякивали. И откуда этот звон у пластиковых тубусов? Может, они для сохранности изнутри проложены титаном, а он и не в курсе? Впрочем, в такие тонкости Микаэль предпочитал не вникать, а на самолете с этими штуками никогда не летал, так что проверить было некогда. Впрочем, всегда была возможность, что это звенели струны его совестливой души, но это уже совсем абсурдное предположение.
Окно КаррХох благополучно миновал, путь в подвалы, к сейфу был открыт. И кто вообще хранит такие вещи в сейфах? На них нужно любоваться на свету, лицезреть на стенах в кабинете, или сдать в галерею и получать навар. Альфред определенно был нерасторопным дядечкой. Или ему хватало его пенсии, чтобы содержать дом. На какие шиши на самом деле жил Альфред, Микаэль не представлял. Но явно не на пособие.
Код от замка он узнал еще в прошлый раз, поэтому попасть внутрь проблем тоже не составило. Все это было очень подозрительно – потому что обычно все его операции заканчиваются или в травм пункте, или на виртуальной кушетке воображаемого психолога – а тут, просто тишь да гладь. Был бы КаррХох поумнее – он бы задумался. Но КаррХох от избытка ума не страдал, так что все было довольно предсказуемо. Он забрался внутрь, раскрыл тубусы и приготовился возвращать все как было. Последний раунд – начали!

В избушке заколоченной,
Вдали от всех людей
Живет один испорченный
Законченный злодей.
Он отдыха не знает,
И по ночам не спит.
Все клацает и лает,
Зубами клацает и лает,
Бормочет и скрипит.
Для сей работы тяжкой
Он малость староват.
И в этом он, бедняжка,
Совсем не виноват.
Живет в глуши таежной
Он ровно двести лет.
А смены молодежной,
Надежной смены молодежной,
Надежной смены нет.
мф "Дядюшка Ау"

Сверху раздался шум, и кто-то включил свет. Твою… налево. Дядюшка Альфред захотел молочка перед сном? Или у его щеночков начали резаться зубки? Или его полубезумный дворецкий решил, что младенческая привычка «перепутать день и ночь» - это ровно то, что доктор прописал? Микаэлю совсем не улыбалось быть погребенным заживо в этих катакомбах. Если уж умирать - то в винных погребах соседей дядюшки Альфреда. Никакой жажды – только питательный спирт и немного интернета.
Но до него запоздало донеслось эхо. И это брутально вопрошающее существо определенно не было Бобби. И дядюшкой Альфредом тоже не было. Взгляд Амикуса лихорадочно заметался по комнате. Срочно нужно прятаться, а потом без палева валить.
Только вот самой большой проблемой была последовательность. Хранилище в доме дядюшки было большим, но не бесконечным. И – если прятаться – то только в сейфе. А сейф изнутри, понятное дело, не открывается. На сколько ему хватит там воздуха – непонятно. Обычно сейфы делают герметичными. Успеть написать Адаре, чтобы она выпустила – а вдруг она спит, и он отбросит коньки всего-то из-за двух таблеток снотворного.
История становилась все небезопаснее. Мало того, что наверху его ждал некто определенно полицейской наружности, у Микаэля в голове водились подозрительные мысли о том, что залезть в сейф не будет такой уж и плохой идеей. А что, тепло, уютно, никто не мешает - просто благодать. Опять же, никаких проблем с едой - он задохнётся раньше, чем проголодается.
Приняв волевое решение, что смерть от нехватки кислорода - это не то, о чем он мечтал всю сознательную жизнь, Микаэль принялся искать альтернативные пути решения проблемы.
Следующим достаточно очевидным вариантом было игнорирование и включение дурачка. Но тут нужен целый план-перехват. И черт его знает, сколько их там, наверху, и насколько они умны. Хотя чувак в сейфе с тубусами, весь в чёрной, который, к тому же, влез в окно - это не самая располагающая к доверию компания. Особенно, если это особняк дядюшки Альфреда, а Бобби тебя просто ненавидит. Почему этот мелкий, дряхлый старик начал питать искреннюю ненависть к представителю семьи племянницы, осталось за кадром. Но, так или иначе, начал. Можно еще прикинуться валенком, и сказать, что дядя его сам пригласил. А тубусы и черный костюм – это часть антуража. Можно сказать, что у него лунатизм, или что он фанат ночного пейзажа. Или просто фанат Даада и не может и дня без него прожить.
Все варианты были прискорбно драматичны и совершенно не рабочие. Микаэль вздохнул, может, он просто местной пыли надышался. Пыль отдавала скукой и посредственностью, поэтому, к тому моменту, как потенциальный проверяющий спускался по лестнице, лучшего плана, чем оглушить его чем потяжелее, а потом драпать со всех ног, придумано не было. Микаэль так и поступил. Вооружившись стулом и врубив свет, чтобы ошеломить человека на подходе, он с грохотом открыл дверь, заорал и бегом кинулся вверх по лестнице к окну. Как ему помнилось, рядом с домом была канализация, и шанс, что он просто спрячется в этой юдоли разврата, клопов и крыс был не так уж мал.

Необыкновенно зловоние латентных миазм
И гнилостных влажных испарений
Каркас. Вонь гниения

Вот же настырный представитель местного домоуправления, - раздраженно подумал Микаэль, на бегу теряя тапки. Справедливости ради следует отметить, что выражение про потерю тапок было номинальным – никакие тапки Микаэль нигде не терял. Он вообще бежал с грацией, достойной некоторых павианов. В смысле, павлинов. Хотя, помнится, эти неуклюжие курицы не обладали должной грацией. Можно предположить, что Микаэль обладал грацией, к примеру… мартовского кота. Коты всегда грациозны, только в марте они орут как резаные и предпочитают вылизываться в самых неподходящих местах. А еще и шерсть разбрасывают по всему дому. Микаэль даже думать не хотел, что бы он делал со всем этим пушистым мусором, который облепляет стены, пол, костюмы, подушки, пледы и даже засохшие бегонии на окне. Много лет назад он всерьез раздумывал над тем, чтобы начать молиться греческим богам. Гермесу, в частности. Потому как, если бы он не был храним этим чудесным представителем пантеона небожителей, весь этот остаточный мех ему приходилось бы сгребать самостоятельно. Эти мерзкие волосяные отростки котиков даже стараниями трудолюбивой домработницы проникали во все щели, начиная от ротовых и носовых и заканчивая теми, о которых в приличном обществе не говорят.
Еще на этом мехе постоянно поскальзываешься. Очень, так сказать, не вовремя. Даже если ты мартовский кот, как уже упоминалось выше. Микаэль, который на кота был похож именно его мартовским амплуа, ринулся дальше по лестнице, не переставая орать. Крик, может быть, и соберет довольно большую зрительную аудиторию, но зато можно будет попробовать сказать, что он медитировал в подвале, а потом услышал наверху шаги, и его выбросило из транса прямо в бренный мир. Можно еще ляпнуть какую-нибудь чушь про то, что Грядет То, Что Все Разнесет, и его может даже по телевизору покажут. Главное – побольше страсти, поменьше смысла, добавить харизму по вкусу, и можно продавать.
- Стой! – завопили сзади. Видимо, тоже решили, что звуковое сопровождение только придаст сцене пикантности. - А то я отстрелю тебе яйца, тупой ублюдок!
В гробу Микаэль видел такую пикантность. Он, конечно же хотел ошибаться, но вот уж затвор пистолета он мог узнать из тысячи. И, как-раз таки, по делам, по голосу. На его веку в него не раз стреляли, но не попадали как раз ни разу. Такие правила употребления частиц были КаррХоху по душе и ничего менять он был не намерен. Пистолет сзади придал невероятное ускорение. К тому же, даже если это простая пукалка, прилететь от нее может знатно – плавали, знаем. Не то, чтобы Микаэля когда-нибудь подстреливали солью из ружья, но приятели, которые пару раз неудачно вылезли из окна дамы сердца и напоролись на доблестного родителя, у него бывали. Вот он бы точно не стал у ограды караулить… впрочем, у Микаэля был сын.
Был-то был, но, ежели ему по яйцам попадут – больше точно не будет. Так что драпать нужно было быстро.
- Спасите, - верещал тем временем Микаэль тонким голосом, который потом можно и не узнать, - помогите, насилуют! Убивают!
Стратегия привлекать к себе шум, может быть и не была гениальной, но другой не было. Микаэль все же надеялся, что сердобольные соседские старушки выхватят свои монокли и начнут колотить тросточками представителей закона – Микаэлю как раз хватит времени скрыться за ливневой решеткой.
С этими решетками Микаэль познакомился совершенно случайно. Было время, когда его клиенты массово увлеклись архитектурой и фотографией. Вернее будет сказать фотографией архитектуры. Ну, знаете, эта старая мода на Эйфелеву башню и Тадж-Махал. Теперь жирным кошелькам нравились снимки этого старья на стенах своих благонадежных домов. Микаэль хотел извернуться. Биг Бен – пошло, Тауэр – мрачно, мост – попса. Букингемский дворец – слишком просто, а Вестминстер хорошо не снимешь. Длиннющий, словно там держат пару сотен политзаключенных и высоченный, как будто в башне либо Рапунсель, либо Гендальф. Микаэль не искал легких путей, поэтому все великолепие оставил за скобками. В скобки же он занес героя Великого Смрада.
Героем Великого Смрада была, как ни странно, канализация. Канализация была знаменита не только тем, что дышать без масочки там было сложно, но и богатой историей с венецианскими сводами. Когда в начале девятнадцатого века Лондон утопал в фекалиях и помоях, на этой системе утилизации отходов из центра города за шесть лет заработали столько бабла, сколько Томасу Певереллу за всю жизнь не заработать. Или Людвигу не потратить. Микаэль считал, что это одно из лучших экономических мероприятий, которые провернули простые смертные на грешной земле потомков бабуинов. Канализация была шикарная, но попасть в нее было не так-то просто. Одним из способов были именно эти ливневые решетки – они снимались, пусть и с большим трудом. По большей части они были разбросаны по центру Лондона – там, где все просматривается кебами. Поэтому диггеров там можно и не встретить. Они, конечно, наглые, но у них нет дяди в Кенсингтоне. Микаэль считал это подарком судьбы. В прошлый раз фотка этих катакомб принесла ему отличный навар. В этот раз он планировал уйти от расплаты. КаррХох не знал ни одного копа в здравом уме и твердой памяти, который мог бы полезть за ним в канализацию. Хотя нет, одного знал – но у того здравого ума уж точно не наблюдается. Так что можно быть спокойным. Главное – добежать до люка.
То, что он крупно попал, Микаэль понял слишком поздно. Его преследователь открыл в себе пятнадцатое дыхание и прыгнул прямо сверху. Микаэль от рождения не отличался любовью к акробатике, поэтому перевернуться в воздухе и выпрыгнуть в окно ему не удалось. Его погребла под собой тушка Того Кто За Ним Гнался.
- Насилуют, - еще громче завопил КаррХох, изо всех сил пытаясь попасть пяткой в пах нападавшему. Вовсю орудуя локтями, он уже наставил парочку синяков на ребрах, но, извиваясь, как уж на сковороде елозя носом по пыльным ступенькам, он все же надеялся на то, что яйца чуваку дороги.
Резко встав на четвереньки, он приподнял голень и яростно засадил тому, кто сверху, промеж ног. А вот не стоит на уличных мальчиков бросаться, так-то.

Смерть принимает душ. Тут раздается сирена. Громкая сирена. Смерть, вся в пене, выглядывает из душевой кабинки. Сверху хлещет вода и заливает пол.
Судьба сидит рядом на корзине для белья. Морщится, глядя на воду.
- Ты что подглядываешь, - недовольно.
- Ты само остроумие, - поправляет повязку на глазах.
- Кхм, а как ты тогда догадалась, что я опять шторку не задернула.
- Воспоминания о Венеции нахлынули.
- Там были каменные ванны! – возмущенно. – Или вообще ванн не было. По-моему, я в каналах купалась. Разве нет? Или я в крови купалась? Или там все каналы были в крови? Может, это какое-то восстание было? В Венеции были восстания?
Смерть все еще в душе, вода все еще льется на пол. Сирена все еще звенит.
- Я просила тебя выключать телефон, когда мы в душе?
- Так то мы, а то я.
Судьба хлопает в ладоши, и они переносятся в темный коридор под лестницу. Смерть все еще в пене и шторке для душа. Судьба вместе с корзиной для белья.
- А что, белье лень было перенести?
Пожимает плечами.
- Не моя обязанность. Твой кадр?
- Какой кадр? – недоумевающе. - Что за кадр? Я с кино после смерти Хичкока завязала.
- А кто вчера надел ведро на голову и сгибал ложки? -  удивленно.
- Так это было до смерти Хичкока. Хорошие ложки же были. И ведро ничего так, мне шло.
Молчание.
- Скажи, что шло!
- Примеришь снова? Тут кажется надо пулю остановить, - прищуривается под повязкой.
- Я в пене, а не в ведре. И даже не в бочке. И даже не… короче, нечем мне пулю останавливать, - внимательно присматривается к дерущимся. – О, на кого ставишь?
- Нижний в таком темпе долго не протянет.
- Ты что, думаешь они того, прелюбодействуют?
- Да что-то не похоже. Может быть, лжесвидетельствуют?
- На кого? Наговаривают на кого?
Игнорирует. Пуля медленно выползает из дула пистолета.
- Вот, как всегда. Как проблемы решать – так я, а как поговорить – так с пулями.
- Если металлокинез определенно не вариант, может, ему временно дыру в груди сделаем, а потом зашьем. У меня с собой, - достает из рукава катушку ниток и иглу.
- А зачем дыра в груди, если он стреляет в голову?
- Всю романтику убиваешь,- недовольно бурчит и убирает иглу с нитками.
-  Хотя знаешь, дыркой больше, дыркой меньше – голове не критично. Можно через нос вывести.
- Куда, прости, вывести?
- Наружу. Мозгов там все равно нет. Я этого кадра знаю, - задумчиво. – А, вот откуда кадр! – радостно.
Судьба снимает повязку и устало трет глаза.
- Ладно, что с пулей делать будем? Может, того, распылим?
- Половину обоймы? А это идея.
- Она может взорваться! У него в руках! И будет большой бум!
- А мы на него перчатку наденем.
- Фанаты такие фанаты. Смотаешься за перчаткой?
Исчезает и тут же появляется. Смерть сдувает пену с носа. Судьба кидает Смерти перчатку.
- А дуэль зачем?
- Осторожно, это как бы выставочный экспонат – вернуть бы надо.
- То есть никаких дуэлей? А если кто кого перепьет? Из перчатки. Сможешь, одним глотком?
- Впрочем, вернуть можно и попозже. Заканчивай тут.
- Что заканчивать? Мы еще ничего не начали?
Судьба неразборчиво и недовольно что-то бурчит себе под нос, хлопает в ладоши. На руке Долохова, она же рука Харта, материализуется перчатка с шестью камнями. Судьба приосанивается на корзине для белья.
- Во имя сохранения баланса этой вселенной, - щелкает пальцами.
- И кто после этого в кино играется. У меня хотя бы ложки…
Пуля, которая вылетает из ствола рассеивается, ровно как и половина пуль в обойме.
- Холостой, холостой. А я замужняя, - лужа, натекающая со шторки расползается по ступенькам.
Судьба крутит снятую перчатку в руках.
- Дуэль?
- Есть, мой адмирал, только пену смою.
- Тебе идет.

[ava]https://c.radikal.ru/c04/1905/d8/20c4e615d051.jpg[/ava]
[sgn]Во имя Марвела, Марвела и святого Марвела![/sgn]
[nic]Смерть и Судьба[/nic]

Отредактировано Game Master (2019-05-29 23:39:54)