На носу был конец семестра. В уборных рыдали студенты, оплакивая последнюю надежду на продолжение обучения. По всему зданию Хогварда была развешена омела, красные банты на зеленых еловых венках вызывали рвотный рефлекс и головную боль. Отвратительное цветовое сочетание усугублялось еще и тем, что рождественские олени, которые весь год старательно мерились своими рогами, активировались и пытались замаливать свои грехи перед строгими преподавателями. Впрочем, по сравнению с Себастьянм - большинство преподавателей имели белые пернатые крылья, а что до цветов - Снейк всегда признавал только черный. Черный костюм-тройка, черная рубашка и черный плащ. И кофе. Кофе тоже должен быть черным.
Он делал послабление только для Ригель - впрочем, корица была не самым ужасным послаблением. Намного более ужасным был сон. Афина, будучи осведомлена о приятельских отношениях двух своих главных причин головной боли, настоятельно рекомендовала Снейку не забыть о том, что Элекстано ничем не отличается от прочих обучающих. И ей также необходимо заглядывать к ней на огонек в преддверие сессии. И по прочим вопросам.
Время было назначено, стороны оповещены, но у Себастьяна не было никакой уверенности в том, что его безголовая подруга не забудет о такой мелочи, как визит в ректорат. И, безусловно, он не мог ошибаться. Едва он доставил послание от требовательной дамы с пучком вместо волос до Ригель, та сморщившись, начала манипулятивную работу, коя всегда предваряла важные, но совершенно не значимые встречи и звалась "Разбуди меня Себастьян".
Себастьян в свою очередь, не забывая закатывать глаза, поддался на уговоры. Впрочем, у него был и свой интерес - подбирались праздничные дни, и ему нужна была идея. Идеями его дражайшая подруга фонтанировала, но, отличавшись категоричной нелюбовью к его же супруге, делиться не любила.
Старый добрый бартер был как раз к месту.
Ворча на летящий в лицо мокрый снег, Себастьян поднимался в студию к Ригель, надеясь, что крайних мер не понадобится.
Дверь была непредсказуемо распахнута.
Изумительно.
- Опять ты забыла закрыть дверь, - недовольно начал он, скидывая туфли. Предварительно он носком раздвинул горы обуви в прихожей, чтобы найти место, куда их водрузить. - Когда-нибудь из твоей квартиры утащат твой потрескавшийся телевизор. Впрочем, - он задумчиво прислушался к шумящему душу, - тогда он не будет стоять тут вечным памятником твоей импульсивности.
Снейк ухмыльнулся и прошествовал в кухню.
Не смотря на то, что холодильник в квартире у Ригель стоял скорее для красоты, турка, кофе и корица, неизменно пребывали в верхнем шкафчике,  вот уже долгие годы. Нет ничего более постоянного, чем педантичный друг, варящий прекрасный кофе.
Затрещали зерна в кофемолке, по кухне поплыл аромат свежемолотого кофе. Весело заиграл огонек на спичке, тонкой струйкой полилась в турку вода. Себастьян принюхался - корица была не первой свежести, но, уж, что есть. Запахи были его проклятьем и бесценным подарком. А уж утро кофе не испортишь.
Снейк почувствовал, как медленно ползет вверх индикатор его настроения. Есть три вещи в этом мире, которые никогда не надоедают - эксперименты, секс и кофе. Может быть, в другом порядке. Но Себастьян бы организовал черепно-мозговую травму любому, кто стал бы обладателем тайного знания его мыслей. Тем не менее, это не мешало ему подобным образом думать.
Он даже практически неслышно напевал себе под нос ненавязчивый мотивчик, разливая кофе и прислушиваясь к тишине в ванной - Ригель скоро появится на пороге.
Он уселся на свое место и глубоко втянул запах.
Изумительно. Безусловно, изумительно.

Знаете, есть люди, с которыми разговаривать совершенно невозможно. Они просто вплывают в пространство, и слова тут же пропадают. Или появляются совершенно не те, что появиться должны были. Или - разумеется, самый частый для Себастьяна Снейка вариант, таких людей тут же начинают старательно пытаться выводить из себя. Любая поднятая тема воспринимается в штыки - любое понятие - во вред себе, любое предложение отвергается, еще не будучи дослушанным. Это такой особый класс людей - они уверены, что всегда правы. Они уверенны, что они могут абсолютно безнаказанно творить все, что их душе будет угодно, они... они были богатыми мальчиками, вырастали в богатых юношей, а позже становились миллиардерами.
Как Вы думаете, сильно ли Себастьян ненавидел такой тип людей? Он их презирал - и он даже не желал слышать недовольного цоканья. Богатый человек не может быть человеком достойным - в его сугубо специфическом понимании понятий "честь" и "достоинство". Поттер таковым не был - это был его внутренний ответ на любой вопрос. Себастьян всегда судил по худшим.
Ответ на вопрос, что мог белобрысый щеголь и красавец с выражением на лице "вы не стоите и грязи под моими ногами" и полуголым внешним видом, (будем откровенны - Себастьян был достаточно консервативен, чтобы считать верхом разврата юбку на ладонь выше колена. Лили стояла вне категорий, а Ригель на его недовольное шипение не реагировала), делать в кухне его дражайшей подруги, не стоял.
Стоял вопрос, почему в самой кухне не было Ригель и, почему у него уже имелся его собственный - Себастьяна! - стул. Вот над этим фактом необходимо было бы порассуждать довольно прицельно - потому как нет ничего хуже, чем необоснованные суждения, которые влекут за собой определенные последствия.
Несмотря на то, что Лилит ненавидела Ригель, и та платила ей взаимностью - они терпели друг друга уже без малого двадцать лет. Но, впрочем они были женщинами - существами непонятными и довольно, хм, не стоит произносить этого даже про себя - это может быть законспектировано и прочитано - и потом выльется для него не самым лучшим результатом. Лилит он обижать не хотел, пусть и считал... не важно, то он считал - Лилит была неприкосновенна. А вот Элекстрано... ее к своим мыслям о женском поле вообще и ее персоне в частности лучше не подпускать - стилет в горло будет ему достойной казнью.
Нет, безусловно, он не считал ее всерьез... женщиной в том смысле, что он обычно вкладывал в это оскорбление, в смысле, понятие, эти две представительницы прекрасного пола определенно оправдывали сей эпитет, но... но даже у совершенных существ бывают неудачи.
Себастьян прикинул, что достаточно хорошего надумал, чтобы оправдаться перед самим собой в случае чего, и вернул свой взор на господина в полотенце.
- Я полагаю, что моим это место стало задолго до Вашего появления, - и будет после, что он благоразумно не озвучил. Он отдавал себе отчет в том, что Ригель не приведет к себе в дом кого попало. Или надеялся краем сознания на ее хотя-бы частичное благоразумие. Или брезгливость на худой конец. Или паранойю... впрочем, Снейк не лез в ее личную жизнь. Табу - еще чего - он был не тем человеком, который дает советы в выборе запонок - он был тем, кто делит пополам бутылку джина после расставания. И это был первый экземпляр - после Томаса, безусловно, с которым он видеться воочию. Ох, не к добру....
- Я бы предложил Вам кофе, но не смею отнимать время у Вашего утреннего туалета. И, если мне не изменяет память, этикет призывает Вас представиться первым.
Честь он имеет... очередной представитель прекрасного сословия...

Расческу? Себастьян выпал.
Сейчас он даже не представлял, что бы могло удивить его больше, чем мужчина в полотенце, который претендует на его стул в квартире Ригель – в ее отсутствие, попрошу заметить! – и между делом просящий – настаивающий? – передать расческу. У него даже мысли были не согласованы по этому поводу. Разве что, ехидный голосок Ригель на заднем фоне, замечал: «А вы подружитесь». А здравый смысл говорил, что мадам Элекстрано его разделает на  гладильной доске на потроха за его сегодняшнее выступление. Потому что выступление еще только началось  - это раз, и потому что Ригель ненавидела, когда кто-то лез в ее жизнь. Даже Снейк – особенно Снейк. Себастьян прекрасно понимал, что, выставив его за дверь – навсегда выставив – она будет страдать. Но это не означало, что за дверь его не выставят. Этого домыслить ему хватало.
Ситуация была неловкая, но убегать, поджать хвост, было поздно. Навыками стирания памяти он не обладал, а с наркотиками завязал. Оставалось только старое-доброе ехидство. Можно еще было вступит с ним в сговор – с этим Людвигом. Если этот самый Людвиг знает, как его зовут, значит, о нем рассказывали.  Если о нем рассказывали, значит, они знакомы больше суток. Даже, больше месяца, наверняка. Может, и больше полугода. Для Ригель нормой было прятать свою личную жизнь. И не только личную – вообще жизнь. Это не воспрещалось в их дружбе. Ригель тоже многого не знала, и прекрасно сама это понимала. Но вернемся к не расчесанным павлинам. Интересно, если ему сейчас не дать щетку, а выбросить ее, к примеру, из окна – его хвост распушиться или пойдет волнами? Или, еще хуже – станет кудрявый? Холеный аристократ с кудряшками... Невозмутимость на лице было удержать непросто. Но Себастьян Снейк преподавал в университете – Студенты иногда и в более глупые ситуации ставили – и его, и самих себя. Чего только стоила та история с ухаживаниями и розами на столе. Каждый божий день. Целый семестр. Первокурсники такие первокурсники.
Но, к делу.
- Доброе утро, мистер Медичи. Безусловно, фамильярность – это не порок. Особенно для мужчины в полотенце на чужой кухне, но мы с Вами, должен заметить, на брудершафт не пили, - Снейк отхлебнул кофе. Утреннее блаженство так и не было испорчено – холеный красавчик был подозрительно уместен – это даже немного раздражало. – Мне нет особого дела до того, какой вы пьете кофе, но я не могу не посочувствовать окружающим, если те вдруг встретят Вас не расчесанным, - Себастьян потянулся за гребешком и передал его соседу напротив. – Даже не знаю, стоит ли Вам напоминать о культуре поведения за столом, и что волосы в кофе – это не признак гурмана, а признак отсутствия этикета, - Себастьян задумчиво проводил расческу глазами и вернулся к кофе, вдыхая аромат. Какое чудное утро...

Себастьян едва не поперхнулся от такой наглости. Это надо же – на брудершафт. Хорошо, что у него во рту не было в ту секунду кофе – а то бы точно вышел неприятный инцидент. Впрочем, он тут же пожалел, что у него во рту не было кофе – тогда у неприятного инцидента были бы приятные последствия.
Себастьяну вдруг стало весело – новый друг Ригель в полотенце располагал к общению. Он забавно хамил и невозмутимо расчесывался. По мнению Себастьяна расчесываться на кухне было крахом по двум причинам. Первая – его любимая супруга тут же прожжет его зеленым пламенем, потому как кухня определенно для этого не предназначена. Ну, и вторая – его ломкие волосы тут же бы попали в кофе, чай, тесто для блинчиков и кошачью поилку. И, если с кошачьей поилкой еще можно было смириться – Реджинальд просто перевернет ее носом – водился за ним такой грешок, то пить кофе с производными эпидермиса кожных покровов было не особо приятно. Впрочем, каждому свое.
Если мистер Медичи склонен употреблять в пищу различные неорганические вещества – честь ему и хвала. Кто бы мешал.
Себастьян довольно ухмыльнулся и стремительно встал.
- Увольте, если я смогу избежать столь близкого знакомства, лишь только предоставив Вам кофе, то я к Вашим услугам. Можете пить этот, но, если пожелаете, я Вам даже сварю. 
По большому счету, Себастьян не был против бесед на кухни лучшей подруги в обществе полуголого собеседника. Чушь. Конечно был, но выбирать не приходилось. Не предлагать же ему одеться – это было бы настолько не этично, что даже Снейк, со своей эмпатией размером с косточку от вишенки, это понимал. Пусть сидит – может, он так самоутверждается. К тому же – быть может, раз уж Ригель поблизости не наблюдается – то от ее кавалера можно получить бесплатную консультацию и разминку для фантазии.
- Не могу согласиться на ваше лестное предложение – мне еще на свежую голову подарок на Рождество супруге выбирать. А у меня пока совершенно нет идей, - кто знает, может, согласие на приготовление кофе, да и сам божественный кофе – развяжет ему язык. Если бы Снейк был уверен в этом чуть больше – он бы даже предложил ему круасанов. Но у Ригель был пустой холодильник, а сама она не завтракала – так что с выпечкой не сложилось.
- Итак, поддерживая светскую беседу, как же вы познакомились с Ригель? – вежливое завершение беседы будет уместно донельзя.  Знал бы Себастьян насколько….

В отличие от его нового знакомого, Себастьян не отличался умением вести светские беседы – и именно поэтому он задал собеседнику тринадцать вопросов, позволив ему выбирать. Вот черт. Теперь придется трепаться о Ригель, и так и получить совет от специалиста, что же дарить Лилит на рождество. Впрочем, он до конца не был уверен, что его жене вообще могло что-то не понравится. Она уже давно смирилась с тем, что ее муж полнейший профан в подарках. Хотя, однажды, если ему не изменяет память, что-то удачное он все же дарил, Только вот кому и что… тут память буксовала. Подарки всегда были для него проблемой. Наверное, для того, чтобы что-то дарить человеку, нужно знать его желания. Себастьян неплохо разбирался в химии, биологии, генетике, фармакологии и физиологии человека. Косвенно человеческие желания относились только к последнему пункту. Ну, не дарить же Ригель плеть, например. Или яд. Или самоучитель по варке кофе… Одним словом, физиология не сильно помогала. Хорошим выходом были книги – но и тут Себастьян то и дело попадал впросак. Дарить любимой женщине пособие по анатомии человека или последний выпуск медицинского журнала… да, не самый романтичный подарок. Но Себастьян все еще не опускал руки – светская беседа ведь смело может затронуть не одну тему. Можно, например, не очень навязчиво с темы знакомства Ригель и этого павлина перейти к подаркам, а потом и к Рождеству и Лилит.
Но, по порядку. Что он там говорил – премного благодарен? Вот, и посмотрим, насколько он благодарен.
- Уж не знаю, можно ли Ригель восхищаться открыто. На мой крайне предвзятый взгляд – лучше именно тайно восхищаться. Если вы не желаете получить травму от метко запущенной туфли. Хотя, допускаю, что у Вас в этом вопросе есть неоспоримое преимущество. Но вот с неизгладимым впечатлением – полностью согласен.
Ригель действительно всегда была достаточно эффектна. Сначала – девушкой, потом – женщиной. И нельзя сказать, что эта эффектность была вычурной. Она притягивала взор – очевидно, даже таких франтов как мистер Медичи. Хотя Себастьян, опять же, по своему глубоко предвзятому взгляду, обычно только шипел, что она своими юбками подметает пол, а ее декольте оставляет крайне мало простора для воображения.
- Помнится, однажды, - срочно вспомнить сомнительную историю с подарками, - она преподнесла моему тогда еще только начинающему читать сыну Экзюпери. Я здраво рассудил, что это лучше чем По. А вот Лилит была недовольна.
Себастьян закончил подогревать кофе, и заполнил турку водой.
- Какие специи в кофе предпочитаете? – не то, чтобы у Ригель был выбор специй. Скорее, это Себастьян слишком часто варил здесь кофе. Так что выбор специй, технически, был у него.

Людвиг внезапно заговорил по-французски, а Себастьян тем временем лихорадочно пытался вспомнить познания давно минувших лет. Честно говоря, этот язык никогда не попадал в область его интересов. То есть, он сносно говорил по-немецки, потому что большинство немцев прошлого века сделали мировую науку, мог худо-бедно изъясняться на испанском – и то, только потому, что все качественные исследования психотропных веществ в фармакологии были так или иначе связаны с Мексикой и Испанией. Но вот французский – этот язык обошел его стороной, так что Себастьян был рад, что Людвиг вежливо тут же привел перевод своих изысканий.
– Вы ничуть не похожи на мою розу.
Себастьян не сдержал улыбки. Он на розу точно похож не был, разве что на порядком завядшую. Ригель же… Ригель, наверное, от розы получила главное – шипы. Спасибо хоть на том, что не всегда их выпускает. За сим…
- Корица подойдёт, благодарю, - Себастьян приоткрыл шкаф и нырнул внутрь – у него был крайне обширный выбор специй. Перец для особо тяжелого утра, несколько ликеров для вкуса, тростниковый сахар, имбирь, сиропы – Снейк любил кофе. В кофе с корицей же было что-то обыденное, но вкусы людей не требуют пояснений. - Сомневаюсь, что Ригель одарила бы вас творчеством По. По крайней мере, я не замечал за ней таких склонностей. С другой стороны, это мог быть справочник по психиатрии, так что вы в любом случае в выигрыше.
Снейк хмыкнул и поставил чашку перед Людвигом. Аромат заставлял перистальтику старательно работать. Себастьян обожал кофе… Или об этом речь уже шла? Литературу он любил не так сильно, но трехминутную беседу поддержать точно мог. И даже вывернуть на нужную тему. Себастьян успокоился и отпил кофе.
- У меня с По очень ограниченное знакомство – мои студенты как-то всем потоком в качестве эпиграфа к работе брали по строфе из «Ворона». Так я ознакомился с этим неоспоримо великим произведением. Литература – совершенно не моя специальность. Хотя «Принца», было время, я мог цитировать по памяти – Драго только о нем и говорил.
- Ему понравилась книга?
- О, да. Понравилось – это мягко сказано. Он с ней разве что не спал. Хотя, может и спал – вы же знаете детей, им очень просто скрывать от слепых родителей свои маленькие шалости. Ригель тогда очень угадала с подарком. Жаль, у меня нет такого навыка.
Себастьян мысленно прокрутил фразу про себя и пришел к выводу, что никакой другой темы, кроме как о подарках из этого предложения вывести нельзя.
В крайнем случае – Снейк скажет прямо. Людвиг оказался не таким уж и неприятным собеседником – даже в одном полотенце. Из уст Себастьяна это был практически комплимент.

- Благодарю, я на своей, - в этих мелких переулках Лондона без колес – словно без рук. К тому же, в рождество. Куда грузить эти бесконечные пакеты? Когда денег нет, то проблем с пакетами нет – подарков почти некому дарить, а если и есть кому – то обычно это что-то незначительное. А как только появляются деньги, появляются и проблемы с транспортировкой.
Людвиг ушел приводить себя в порядок, а Себастьян немного отрешенно уставился в стену. Что подарить Лилит он так и не придумал, но стратегия спрашивать это у человека, встречающегося с Ригель не выглядела не только закономерно, она вообще отдавала неким душком безумия. Нужно было срочно что-то решать. Все гениальные идеи Себастьян растерял еще в Дрездене. У него вообще был лимит на гениальные идеи. Но что-то ему намекало на то, что Лилит не оценит статоскоп и перегонный аппарат. Помощь Ригель была просто необходима. Снейк нырнул в карман за мобильным и с глубоким вздохом набрал знакомый номер.
Гудки шли довольно долго. Но Себастьян точно знал, что она не спит, потому как находился в ее же доме с ее е любовником, а пропущенные звонки в мире Ригель обычно означали игнорирование. Но Снейк был настойчив.
- Да, - очень недовольно раздалось в трубке.
- Это я должен быть недоволен, - ухмыльнулся с другой стороны Себастьян. -  Я вообще-то тебя приехал будить, - Ригель молча дышала в трубку. Если бы можно было сказать, что ее дыхание отравлено паникой, Снейк бы это с удовольствием сделал. Хотелось драмы. А что? Полуголый любовник, лучший друг и разбитый телевизор. Отличная драма, на взгляд Снейка. Очевидно, что леди Элекстрано не помнила, что договорилась с ним о встрече с утра, но прекрасно помнила, кого именно оставила в своей постели вместо себя. – Впрочем, зато я выпил вкусный кофе. Своего приготовления.
- Как там мой… телевизор? – осторожно уточнили на другом конце провода.
- Я думал ты спросишь про фикус, - Снейк развлекался как мог. А что? Он же не отправлял Ригель к собственной жене, когда та ходила в шелковом халатике по гостевому дому? Впрочем, если и отправлял  -  дамам это бы совершенно не помешало отгрызть друг другу голову. Хотя, Себастьян был уверен, что у женщин с этим всегда легче. Со всем этим… личным.
- Себастьян Снейк не морочь мне голову, - серьезно и немного раздраженно отвечала Ригель, видимо, не разделявшая его внезапного стремления повеселиться за чужой счет.
- Отличный телевизор. Мне очень понравилась трещина, - сжалился Снейк. Он хотел сказать еще и про полотенце, но решил не обострять и без того порядком накаленный воздух. - Ты опять двери не закрыла.
- Ты не можешь ни с кем об этом говорить до получения более конкретных инструкций, - опять она вляпалась в какую-то историю… Себастьян покачал головой и приготовился к приключениям. Людвиг не был похож на тайского шпиона, и на продажного мальчика он похож тоже не был, пусть и был смазлив донельзя. Осанка и манеры выдавали знатного франта. А значит… неужели работа? Да быть такого не может. Черт с ним – пускай. Теперь у Ригель нет выхода и придется все рассказать.
- Я опять ненароком влез в государственную тайну? Что же, продано. А за это ты поможешь мне с подарком Лилит, - Ригель фыркнула.
- Метла и остроконечная шляпа будут в самый раз. Спроси… телевизор. Пока, Себ.
И она просто взяла и отключилась. Снейк опешил. Нет, серьезно? А как же торги? А как же слезы ярости от попыток шантажа? Драма, драма где?
- Вот стерва. И что я по-твоему должен сказать твоему… телевизору? Достопочтенный милорд, не подкинете парочку идей для подарка моей дражайшей супруге? А то ваша пассия не в должном состоянии для фонтанирования идеями, а я иссяк?
Снейк допил оставшийся кофе и положил телефон перед собой на стол. Потолок не отличался разнооборазием и был точно таким, как в предыдущие десятки раз. Идей не было. Видимо, придется искать вдохновение на месте. Пора было делать дела.