Сегодня он в плохом расположении духа. Можно даже сказать, что отвратном: он был трезв и чист вот уже третью неделю, а душа немедленно требовала банкета и гулянки.

Полиция и налоговая будто сговорились и разом сорвались с цепи - бесконечные проверки налогов, доходов и расходов, прозрачности оборота финансов и столь же длительная и непрекращающаяся охота на наркодилеров. В другой раз бы Рафаэль просто махнул рукой и дал взятку, как всегда, благодаря знакомым и связям, но в этот раз что-то не заладилось: за всем пристально следили, освещая, разумеется, в СМИ.

Бордель и его работу пришлось сокращать всевозможными хитростями и уловками: теперь официально считалось, что арт-салон обзавелся баром и лаунж-зоной, прелестные обольстительницы стали куховарками и официантками - по большей мере, только по документам, конечно, - но самым непереносимым ударом стало то, что впускать в бар приходилось практически всех, и заведение из элитного превратилось в проходной двор (как уже несколько раз напоминал своему директору Борджиа истерическим тоном). Рафаэль не мог просто взять и закрыть эту часть салона: в основном, именно отсюда шли деньги. Так уж повелось, что трахаться люди любят куда больше дорогих, качественных, антикварных или уникальных канцелярских товаров, пускай ими хоть королева Виктория расписывалась на рубашке Хиддлстона.
Но если подобная трансформация борделя всего-то сильно потрепала нервы, то с полицией дела обстояли хуже: несмотря на все его старания, парочка торговцев запрещенными наркотическими веществами таки привела копов к его заведению, и Борджиа с трудом удалось убедить их, что он понятия не имел о подобного рода деятельности и что он сам ужасно шокирован и до глубины сердца оскорблен такой наглостью.

Так что сейчас, в который раз отвадив журналистов, Рафаэль Борджиа был в отвратительнейшем из его настроений и ужасно хотел напиться, наплевав на то, что скажет ген.директор или желтые газетенки. К его же разочарованию (что только усугубляло его как никогда нежное душевное состояние) в арт-салоне было не с кем даже поговорить. Мужчина и думать не смел о том, чтобы спуститься в "бар": ему становилось дурно от одной только мысли о том, что за сброд там нынче собрался. Рафаэль с угрюмым видом бродил среди витрин и выставок, стеклянных шкафов и небольших постаментов, надеясь рано или поздно все же отыскать себе собутыльника.

И, к собственному удивлению, все же обнаружил. Это, по правде, пока было сказано громко, но Борджиа все же больше склонялся к тому, что от выпивки его гость не откажется.
Его гостем, на самом деле, стала женщина примерно его же возраста: в строгом, но явно мятом костюме, равнодушно накинутом на плечи и распахнутом пальто, всклокоченная и растерянная - казалось, она даже не понимала, как и зачем появилась здесь. Гостья озадаченно осматривалась вокруг, будто пытаясь выцепить что-то - или кого-то, и не двигалась с места, стоя на пороге за распахнутой дверью.

Холодок и сквозняк, пробиравшийся за ее спиной, быстро забеспокоил немногочисленных, почтенных посетителей, и Рафаэль, успокоив их обворожительной (насколько только это было возможно в подобных условиях) улыбкой, взял это дело в свои руки.

- Добрый день, леди. Я могу вам чем-нибудь помочь?
Негромко прочистив горло, Борджиа мягко обратился к девушке, совсем немного склонив корпус в полупоклоне. Проскользнув за ее спиной, он прикрыл входную дверь - тем самым заодно отрезая путь обратно, - и учтиво снял с ее плеч пальто.