Несколько дней назад.

Себастьян раздраженно отбросил в сторону перчатки. Опять провал. Он работал с медиками вот уже несколько лет, но за это время особых успехов не наблюдалось. Фоликулостимулирующий гормон ничего не стимулировал у женщин, обреченных на бесплодие. Себастьян взялся синтезировать его химическую разновидность, но организм элементарно вызывал отторжение. Версия обмануть этот самый несговорчивый организм все чаще посещала его неспокойную голову. Лизергиновая кислота. Или спорынья, на крайний случай - Себастьян был уверен, что справиться с получением и в собственной лаборатории. Этот вариант даже благонадежнее. Вероятность влияния чужих ошибок уменьшается. Но возникала необходимость еще и прекурсоре. А как объяснить скрупулезным врачам, для чего ему запрещенное, но необходимое при требуемом ходе метаболизма, вещество, Снейк не имел никакого представления. Именно эта логическая цепочка привела его к выводу, который был спасением для начинающего ученого - если отсутствуют официальные каналы, задействуй неофициальные. Этот проект был секретным, что давало ему некое преимущество.

Настоящее время.

Это просто не смешно. Себастьян, в свои тридцать с хвостиком, ни разу не имел проблем с законом. Вернее сказать, проблемы с законом никогда не заводили его за решетку. В данный момент Снейк ощущал на своих запястьях всю прелесть игр с наручниками. У него наблюдалась тотальная неприязнь к любому виду связывания, несмотря на то, что боль он переносил играючи. За ним захлопнулась дверь клетки и Себастьян оглядел камеру. В правом углу, непосредственно у решетки,  обосновались две личности неопределенного пола. Предположим, женского. Размалеванные, ведущие себя довольно распущенно, громко говорящие, даже скорее выкрикивающие через слово ругательства, они пытались привлечь внимание полисмена. Они позвякивали серьгами, вытягивали губы бантиком и плоско шутили. Безуспешно, безусловно. Мужчина только раздосадованно отмахивался от, очевидно, частых гостей сего помещения. На скамейке, прямо по центру, вытянулось лицо без определенного места жительства. И, если с полом первых двух были небольшие сложности, скорее по причине наличия растительности в небольших количествах на лице, то здесь Себастьян был в замешательстве. Но это отнюдь не было главной проблемой вечера. Вопрос о собственном освобождении стоял весьма сомнительно. Его пытаются ввязать в авантюру, участником которой он быть не согласен. Изумительно.
Появление на черном рынке, ознаменованное потребностью в ингредиентах, закончилось плачевно. После нескольких часов удачных поисков, он натолкнулся на человека не очень опрятной наружности, который посулил ему последний компонент. Учитывая редкость спорыньи в близлежащих районах, Себвстьян пошел на риск. К тому же, этого человека рекомендовали проверенные люди. Но, либо  успели перехватить, либо человек был нечист на руку в обе стороны - но результатом беседы была совсем не спорынья. А железные кольца, обившие его руки.

Вопрос о его оформлении даже не стоял. Его сразу направили сюда. Это было подозрительно. Себастьян осознал себя стоящим посреди клетки, в то время как все ее обитатели бросали на него любопытные взгляды. Кроме спящего, безусловно. Справа, на стыке стен приютился какой-то мальчишка, волком глядевший из-под опущенных ресниц. Чуть левее от бездомного сидели двое парней нахального, но довольно безобидного вида. На краю скамьи, вытянув ноги, облокотившись на стену и прикрыв глаза, полусидела девушка в рваных джинсах, заляпанных кое-где краской и футболке, на несколько размеров больше, цвет которой было невозможно  узнать из-за клякс. Она показалась ему смутно знакомой. Впрочем, особого выбора не было. Он опустился рядом с ней. Себастьяну нужно было подумать.

Девушка приоткрыла один глаз и переменила позу. Теперь она выглядела не сонной, а заинтересованной - спина прямая, взгляд сверкает, ладони на коленях. Подумать не удастся, - тоскливо решил Снейк. - Хотя...
Он был плохо осведомлен о законах данного заведения, но нелюбовь к злобным преподавателям была к месту всюду.
- Я не настроен на беседу. К тому же, не думаю, что Вы удовлетворите меня как собеседник.

Себастьян внимательно пригляделся к девушке, сидящей подле него. К сожалению многих, очень многих, у него была прекрасная память. Благославление и проклятье. Он сразу вспомнил ее, не только по ключевому слову, что она безрассудно произнесла, но и по запаху. Химик, он имел обоняние, которому могли бы позавидовать и некоторые милицейские ищейки. Стойкий, не сказать, чтобы аромат, масляных красок, видимо, уже въевшийся в кожу, ненавязчивый флер растворителя и что-то…оксиды железа и, пожалуй, марганца. Аэрозоли.

Около 2 лет назад.

Была ужасная жара. Себастьян жил в Лондоне почти 30 лет, и ни разу за все эти годы он не помнил такого ада. Пекло было невыносимое. А ему именно сегодня было необходимо попасть на блошиный рынок, работающий, безусловно, только в выходные. И, поскольку,  для Себастьяна всегда была превыше всего, он с грустью покинул приятную прохладу собственного дома, чтобы бездарно потратить время в поисках необходимого оборудования. Современные технологии были совершенны далеко не во всем. А столь старые разработки, что были ему необходимы, требовали скрупулезных поисков. И очередной провал не слишком удивил профессора. Он вылетел из рядов со скоростью, делающей честь порядочному вору или истребителю. Оглядевшись, он нахмурился: единственная скамейка в тени была занята молоденькой девушкой. Но ему было необходимо освежиться. Пить на ходу он считал ниже своего достоинства. К тому же, это было довольно неудобно. Он опустился на сиденье и открыл крышку. Живительная влага полилась в горло. Блаженство.

Девушка заинтересованно взглянула на профессора. Он взял бутыль в одну руку и силился придумать способ умывания, который удовлетворил бы его запросы в культурном плане.
- Одной рукой не удобно. Вам помочь? – он обернулся на девушку. Почему бы и нет? От жары плавились мысли, иначе он бы, безусловно, высокомерно отказал.
- Да, благодарю, - вежливость.
- И так, мимо проходя. Вы бы не хотели приобрести картину? Есть оригинальные, есть отличные репродукции на многих известных художников. Отличный подарок, так как, показать?
Он с наслаждением чувствовал, как вода течет ему в ладони. Ополоснув лицо, Себастьян прислушался к ее вопросу. Что за безрассудство и нескромность. Впрочем, продавцы…
- Я не отличаюсь пристрастием к случайным покупкам, мисс. Премного благодарен за Вашу любезность, но…

И тут она вынула полотно. Полагаю, это было элементарное везение, но именно эту работу Адара искала уже который год. И удовлетворить ее запросу было невозможно. Все репродукции и копии ее категорически не устраивали. То цвет неудачен, то настроение не соответствует, то мазки – сплошное издевательство. Снейк убрал с лица выражение крайней брезгливости и внимательно рассмотрел работу импрессиониста. То есть, безусловно, копию. Она совершенно не подходила девушке. Вернее, ребенок с кнутиком, нахмуренный и с пристальным взглядом чем-то неуловимо напоминал эту мисс, но работа никак не сочетались, ни с внешним видом, ни с теми несколькими секундами речи, что была произнесена, ни с поведением. Девочка с картины была упорной, настойчивой, но очень женственной. Адара приходила в восторг и от нее, и от гаммы, и от самого художника. Ренуар был ее страстью. А то, что предлагала ему случайная прохожая, подходило по всем критериям. Он даже не будет торговаться.
- Сколько?

Настоящее время.

Безусловно, он ее вспомнил. Только ей об этом знать совершенно не обязательно. К тому же, неожиданное заявление о муже Адары привело его в некое подобие изумление. КаррХох? Откуда.
- Нет, мисс, полагаю, вы меня с кем-то спутали.
Он отвернулся от девушки, потому как намерения поддержать беседу у него определенно не было. Хотя и Вега, и ее супруг долго выспрашивали его об авторе подарка, а быть может, именно поэтому, Себастьян не был намерен продолжать знакомство.
- Эй, Снейк. Просто набор шпиона. Сколько здесь сижу, ни разу такого не видел. Чтобы при конфискации было столько всяческой дребедени. Таблетки для беременности, какая-то черная мерзость, больше похожая на проросшее грибами собачье дерьмо и еще, вон, рожь испорченная. Ты что, нормальную найти не мог. На это и смотреть гадко, не то, что руками трогать. Хотя, у нариков всякое бывает. Вон, шприцы, всякие, колбы, пилюль куча. Ты из этих, что ли?
Профессор органической химии и нейробиологии, доцент, ученый-исследователь Себастьян Снейк ощутил клокочущую ярость и рвотные позывы. Человек говорил раздражающе панибратским тоном вещи, совершенно недопустимые. Себастьян демонстративно изогнул бровь.
- Изумительно. Уровень интеллекта современного полисмена просто поражает. Безусловно, Вы обречены до конца своих дней прозябать ночным сторожем при камере во временном изоляторе. Хотя, на Вашем месте я бы поумерил чрезмерное любопытство, иначе вы и в данной ничем не примечательной комнатушке надолго не задержитесь.
- Чего? – человек по ту сторону решетки уже намеревался идти в наступление, потому как, хоть и понял из произнесенного без малого четверть, но осознать, что тирада была оскорбительной, по оттенкам речи не составило труда. Но был прерван окликом из коридора. – Я еще вернусь, му..ла.

Себастьян презрительно хмыкнул. Люди.

Вопрос его удивил. Безусловно, больше его удивил тот факт, что девушка знала слово «фоликулостимулирующие». Это было неожиданно. Курс школьной биологии, а Себастьян был уверен, что девушка рядом с ним не училась ни для после окончания средней школы, ну, быть может, колледж – но с большой натяжкой, был недолог и достаточно обрывочен. Впрочем, неисповедимы пути… человеческие. Замечание о лизергиновой кислоте его не привело в такой ажиотаж. Современное поколение, гораздо больше чем хотелось бы, знакомо с различными видами психоактивных веществ. От метамфитамина до листьев канабиса. Целый мир, так сказать. Но несмотря на то, что его заинтересовал тот факт, откуда девушка знала о гормонах и то, что они стимулируют, отвечать на вопрос он был не намерен. Не доросла.
- Не Ваше дело, мадемуазель.
Себастьян откинулся о стену в надежде немного отдохнуть. Он уже раздумывал о том, чтобы позвонить Ригель с просьбой вытащить его отсюда. Его останавливадо только то, что она во век не забудет то, что Снейк так бездумно попался в лапы милиции. «Легавые», - бросит она и добавит мерзким голосом что-нибудь о том, что Святой Себастьян тоже не без греха. Выслушивать это не хотелось. По крайней мере не сейчас. Беспокоить Лилит хотелось и того меньше – она не одобряет тех его экспериментов, что идут вразрез с законом. Они и так немало скандалили после громкой истории с этическим комитетом несколько лет назад. С того момента все разработки тщательно скрывались от жены и Себастьян ни словом, ни делом не желал ее травмировать.
В момент сих драматичных раздумий его отвлек надзиратель. Безусловно, его вызывают в допросную. Кто бы сомневался?
Снейк медленно поднялся и подошел к двери. Он не был уверен, наденут ли ему наручники, но после того, как он оскорбил служащего – не смотря на то, что парень мало что понял – он и не надеялся на теплый прием. Снейк вздохнул – он был прав. На запястьях сошлись железные кольца. Он ненавидел, когда ему ограничивали свободу. Его начинало подташнивать.
Темные извилистые коридоры, тусклый свет и неприятный запах. Тюрьма.
Яркие лампы допросной заставили Себастьяна сощуриться. Он бы прикрыл глаза рукой, да руки были скованы за спиной. Он выжидательно взглянул на сопровождающего, добавив во взгляд чуть больше холода, чем требовалось. Паренек чуть вздрогнул, но наручники снял с ленной медлительностью. Крыса. Знает, что ничего не могу сейчас сделать.
- Присаживайтесь, мистер Снейк.
Себастьян сел за привинченный  к полу стол, за аналогичный стул. Все для безопасности. Жаль, что не его.
- Вы осознаете, что мы задержали Вас с запрещенными веществами, и можем устроить Вам несметное количество проблем.
Серьезно? Угрозы? Мальчишка, за кого ты меня держишь. Снейк хмыкнул, вскинул бровь и скрестил руки на груди – нет ничего проще. Молчи и слушай. Каждое твое слово может быть использовано против тебя. А до суда дело не дойдет. Не так я высоко летаю.
- Молчите? Зря, профессор Снейк, - Себастьян нахмурился. У него не было с собой документов. Отпечатки? Разве он есть в базе? Есть. Безусловно, есть. Изумительно. Как он мог забыть? Права. – И нам есть, что Вам предъявить.

Пять лет назад.

Себастьян ненавидел транспорт. В любом виде. Он ненавидел, когда ситуацию контролирует не только он. А дорога- это не просто хронический бедлам. Это причина тысячей смертей, миллионов аварийных ситуаций и несчетного количества преступлений. Себастьян ненавидел общественные места. Посему, находясь на самой многолюдной трассе в час пик он чувствовал себя отвратительно. Сколько можно ждать? Ему требовалось за город, заехать за реактивами. По причине изобилия необходимости в транспортировке Себастьян, скрепя сердце, получил корочки, свидетельствующие о том, что он имеет право передвигаться за рулем этого ужаса на колесах. Но не смотря на это он был в бешенстве. Заставить его залезть в это железное чудовище его могла только чрезвычайная ситуация. И такая вновь случилась. Тьмутаракань. Важные ингредиенты. Отсутствие доверенных людей. И теперь Снейк мчался по трассе, набирая скорость и, ругая почем свет стоит, современное общество. Этим он занимался, дабы заглушить беспокойство и неуверенность. И дурное предчувствие, что навязала ему еще жена. Она настоятельно рекомендовала не ехать и говорила о подозрительных снах. Себастьян задумался и откинулся поудобнее на сиденье. Пальцы все также  сжимали руль. Никакого контроля. Чтобы я еще раз…
Тяжелый стук о капот оповестил его о том, что худшее – это не отсутствие контроля. Худшее – это глупые людишки, вздумавшие перебегать трассу. Он, чертыхнувшись, вышел из машины. На дороге лежала девушка. Рыже-красные волосы, кожаная , потертые черные джинсы и байкерский шлем. Ни капли крови. Или же ее просто не было видно. Красное на черном. Не заметно. Себастьян принюхался. Железо. Он склонился ниже, коснулся сонной артерии. Никакой реакции. Лабораторное стекло у носа дало тот же отрицательный результат.
Девушка была мертва.

Себастьян отступил на шаг. И еще на один. Он только что убил человека. Он. Убил. Человека. Девочку. Совсем ребенка. Ей едва исполнилось шестнадцать. Его дыхание сбилось, а он пожалел, что не захватил с собой виски. Виски? Какой виски? Он за рулем. Сознание постепенно возвращалось к Снейку. Он не мог. Он не мог заявить о том, что у его ног мертвая девочка, в кончине которой виноват он. Не имеет значения, что девушка была неправа, перебегая дорогу. Снейк сбил ее. Он отнял ее жизнь. Он…. У него была семья. Семилетний сын и жена. Драго безостановочно болел, а Лилит нуждалась в его поддержке. И Ригель. Она полагается на него. Он не имеет права поддаваться мукам совести, идти на поводу у морали и добровольно сдаваться в полицию. Он попросту не имеет на это права. На негнущихся ногах он направился к машине. Убрать следы. На шее. Себастьян вздрогнул. Он не боялся трупов – нет, все же, он генетик. Но это никогда не были трупы тех, кто десять минут назад говорил, бегал и был бодр и весел. Он был в отчаянье. Смерть вновь дышала ему в затылок. Вновь? С чего это вновь?  Он потряс головой и вернулся к прерванному делу. Он уничтожил все следы своего пребывания у тела. Начиная с отпечатков пальцев и заканчивая шинами. Хвала научному прогрессу за асфальт. Он обработал поверхность машины дезинфицирующим средством и аккуратно объехал труп. Здесь нередко проезжают люди. Девушке больше ничем не поможешь.

Настоящее время.

Сейчас, когда ему косвенно напомнили о произошедшем, Себастьян слушал уже в пол уха. Он знал, что следов нет, что убийство не раскрыто. Он думал, что убийство. Он был уверен, что девочка умерла. Более того, он это знал. Он не мог ошибиться. Не в этой жизни. Он много думал о происшествии за прошедшие годы. Он убедил себя в том, что поступил верно. Да, на его руках была кровь. Да, он отнял жизнь. Но это было невероятное стечение обстоятельств и безалаберность убитой. Он закрыл это в собственной памяти. О случившимся не знала даже Ригель. Себастьян Снейк умел хранить собственные тайны. Но та тьма, что окутала его тогда не покидала его и по сей день. Она провоцировала его отдалятся от сына, она закрывала его душу на тяжелейшие засовы и замки. Он не смел упиваться жалостью к себе, но не мог позволить людям вокруг пострадать от его пороков. Он чувствовал липкую пленку, что окутывала его существо все это время. Он стал грязным. Изгой общества - его родители были правы. Его было необходимо изолировать. И только долг держал его в узде и не давал погрязнуть в этой тьме. Долг и любовь. Но Себастьян уже не был уверен, что ему позволено любить. А тем более, быть любимым. А Лилит ничего не замечала - ее муж всегда был замкнутым человеком. 
Снейк поднял глаза на говорившего. Тот расписывал ужасы тюрьмы и пользу от сотрудничества. Безусловно. Все хотят мои разработки. Тщеславный идиот. Нужно было слушать Лилит. Как всегда.
- Я не буду разговаривать с Вами. Кто Вы такой, чтобы обсуждать столь деликатные вопросы? – он должен был оскорбить этого недоумка, потому что сейчас ему жизненно необходимо было попасть обратно в камеру. Он вспомнил. Он вспомнил, где видел эту девушку. Да, именно она продала ему ту картину, но тогда она была одной из многих. А сейчас…. Рыже-красные волосы. Распахнутые глаза. Мертвое тело на обочине.
Сейчас еще шевелюра пестрела другими цветами, и она повзрослела на пять лет. И у нее были вполне живые глаза. Достаточно живые для умершей пять лет назад. Он не понимал. Может, сестра-близнец. Или ошибка? Тотальная ошибка мироздания.
Снейк не помнил обратной дороги. Он напустил на себя безразличный вид и сел на прежнее место. Теперь у него были причины поддерживать беседу.
- Что ж, добрый вечер, - он встретил изумленный взгляд. – Да, допустим сейчас я в настроении с Вами побеседовать. И не интересуйтесь, почему. Бесполезно. Хотите, можете поддержать мою инициативу.  Я ученый исследователь. Изучаю вопросы репродуктивной системы и ее нарушений, - Себастьян поморщился от вежливого тона, что он избрал, он не был уверен в верности хода. Ну, или может быть не особо вежливого. – А откуда Вам извесно столь узконаправленное понятие?

Он в изумлении воззрился на девушку. Авария. Следовательно, это действительно она. Но как? Этого просто не может быть. Он внимательно присмотрелся к лицу, годами приходившему ему в кошмарах. Теоретически, это мог быть стратегический обман памяти. Его многострадальное сознание могло решить за него и выбрать прощение. Себастьян прекрасно помнил те месяцы, в которые он просыпался ночами в холодном поту и благодарил силу воли за то, что разучился говорить во сне. И кричать. Он долгое время убеждал себя в том, что эта чья угодно вина, но не его. Он был самым аккуратным человеком, он был помешан на контроле, он был осторожен и пунктуален, он был филигранно точен и беспристрастен. Он никогда не делал ошибок. Он был законченным параноиком. Он никогда не делал ошибок. Он десятки раз проверял и перепроверял содержимое флаконов и пробирок, он сверялся с рецептами и условиями, которые давным-давно впечатались в подкорку. Он был безукоризненно внимателен. Каким образом это ходячее безумие умудрилось вылететь к нему под колеса? Себастьян пытался. Долго. Но ехидный и логичный голос его собственной совести был громче. Он всегда побеждал в любых поединках его внутренних монологов. Ничего не изменилось и на этот раз. Снейк смирился. Он признал себя человеком падшим, обреченным на муки. И жить стало проще. На этот раз бушующая лавина за самовозведенной броней была не видна для чужих глаз. Но пока он прокручивал в голове эту обличительную речь, прошло всего несколько секунд, в течении которых, собеседница, имени которой он так и не узнал, успела огорошить его новым фактом.
Изумительно. Это стало настолько отвратительно, что язвительность пробудилась, прорвала оковы ненависти, коей Себастьян себя окружил. То отвращение, что я испытывал годы назад к Томасу, который обрек Ригель на лишение естественного счастья материнства, бумерангом вернулась ко мне. Вернее, не бумерангом – шакрамом. Что я такое, я ничем не лучше этой мерзкой твари, что оборвало чужую жизнь еще в утробе. Знала бы ты, с кем ты сейчас разговариваешь, девочка…
Но рациональность, эта спасительная сила любого ученого, уже подняла голову и, заручившись поддержкой язвительности вступила в бой.
Теоретически, я могу исправить ошибку молодости, и, к тому же, приобрести постоянного, совершенно не легального испытуемого.
Это была цельная мысль. Самая ценная за сегодняшний день.
Себастьян прищурился.
- Интересно. Меня зовут Себастьян Снейк. Мисс, быть может, у нас с Вами может сложиться неплохого рода сотрудничество. Вам нужны деньги? Я мог бы предложить Вам участие в исследовании. Оно оплачивается, безусловно.

Вечно за вами прибирать приходится! Смерть недовольно затянулась. Сигарета моментально прогорела до половины и табак попал в горло. Ну все ни слава Богу! Смерть хихикнула. Интересно, какому Богу?  И сплюнула на дорогу. Нечего горло мусором засорять.
Сегодняшний день должен был быть ознаменован великолепной партией в покер и парой часов на Карибах. Там случилась потасовочка с пиратами и необходимо было прибраться. А заодно и полюбоваться местными красотами и познакомиться с тотемами. Никогда не знаешь, кого прибудет в нашем полку. Но, по большому случаю, Боги - это существа непостоянные.
Смерть, как водится, знала причину своего здесь появления - залатать дыры в пространстве, вероятности и ею режиссированном мире. Это так забавно - играть в до того иррационально нелогичную реальность, что вопросы уже просто не задаются - люди приучились к тому, что все работает так, как оно должно работать. Смешные.
Она с интересом наблюдала за моментом аварии и с трагическим выдохом за падающим телом. Несколько секунд, что прошли от столкновения до удара об асфальт Смерти хватило, чтобы остановить все процессы, приводящие к летальному исходу и буквально затолкать пытающуюся сбежать душу обратно. Конечно, души куда умнее тел.
Но финт не удался, и девушка отправилась в больницу.
Ну, Снейк, ну погоди. Я тебе за это еще устрою веселое времяпрепровождение.

*              *               *

Стрекоза. Кто в здравом уме и твердой памяти назовет ребенка стрекозой? - Снейк задумал внутренне вздернуть бровь, но тут же вспомнил собственную фамилию и торжественно умолк. - Зоопарк.
Следующая ее фраза ознаменовала тот факт, что мозг в этом ботаническом саду присутствует. Надо же! Условия, оплата и подробности. Ну, хоть не молниеносное "да". А то случались в его жизни и такие экземпляры. Себастьян вспомнил Люпуса с его лунатизмом и содрогнулся.
Но после еще более удачной фразы про гормональную систему, Себастьян впал в ступор. Вербуют? Она что, шутит?
Снейк всегда плохо понимал юмор, а тем более юмор людей намного его младше. А уже тем более, юмор людей, которых он ненавидел три минуты назад и в данную секунду старательно купировал эту злость, потому как противостояние совести, научного азарта и гнева вышли на столь высокий уровень, что у человека со слабой нервной системой уже случился бы микроинсульт. Хвала тренировкам, Себастьян этим не страдал. Он вообще страдать был не обучен.
Мысли в его голове щелкали, словно бусинки в четках, и вывод о том, что ее любопытство вероятнее всего может быть и частично удовлетворено, дал ему небольшую фору, чтобы отдышаться и осознать масштаб.
У него все еще немного подрагивали пальцы - что говорить, отпущение грехов, даже самому себе, стоит дорого. И не смотря на то, что тяжелых травматических последствий визуально не наблюдалось, Себастьян чувствовал, как распускается туго завязанный клубок вины в чужой смерти, и начинает спутываться тот, что отвечает за вину чьей-то жизни. Гормоны.
- Приятно познакомиться, мисс Хонки. Для начала отвечу на конструктивные вопросы. Я на данный момент занимаюсь исследованием женской репродуктивной системы и возможными путями решения проблемы женского бесплодия. Как вынужденного, вследствие оперативного вмешательства, так и генетически обусловленного. Вы могли бы принять участие в первой части эксперимента, потому как я работаю именно с гормональной системой и ее аномалиями. Перестройкой, адаптацией организма. От Вас будет требоваться, для начала, пройти обследование, а затем тестирование самих препаратов. Это официальная лаборатория, посему, денежная компенсация труда гарантируется. Все легально. Юридически узаконено.  Но препараты экспериментальны. Все. Они уже прошли или проходят тестирование на млекопитающих и мелких грызунах. Следующим этапом идут человеческие особи. Оплата договорная. Приблизительно около..., - он назвал сумму. - Это первое, - Себастьян откашлялся. - Теперь по поводу вербовки. Нет, ну, по крайней мере я такой информацией не владею. Про Вас я от офицера ничего не узнал. В этом предложении виновата Ваша осведомленность. Речь - это высшая функция, но она приводит иногда к достаточно неприятным последствиям. Или удачным. Как на это посмотреть.

Себастьян пробежался в мыслях по всей своей речи, и понял, что согласия ему не видать. Он сделал все, чтобы девушка исчезла.
Изумительный план по очищению собственной совести.

Чего она хотела… Рисовать? Это было самое абсурдное условие, когда либо ему ставили. Более того, он просто не мог найти ни причин, ни сил отказать этой… девушке. У него над шеей все еще дамокловым мечам висела вина, которая не отпускала его все эти годы, и, что еще более страшное - она усилилась с появлением новой информации. Он уже приготовился скрипя зубами согласиться на этот абсурд - испытуемые, тем более столь уместные, на дороге не валяются, как вдруг…
- Ты чего здесь, расселась, фифа? Что с твоими тряпками? Денег даже на прачку нет, вот здесь и отираешься? Спать негде, а тот, кто трахает взашей выгнал? Или та? На такую худышку, поди, мужик нормальный и не клюнет, только вот этот, носатый папик, да? Бабы тебя пальцами имеют, да? Мандавошка волосатая…
- Замолкла, бы ты, несчастная женщина, - равнодушно протянули с соседнего места, и Снейп уставился на собеседницу во все глаза. Она была расслаблена и спокойна.
- Ах ты…!
Все произошло быстро, даже слишком быстро - полная женщина навалилась на девушку сверху и повалила на пол, намереваясь выбить из той дух. Но, очевидно, мисс Хонки также была девушкой опытной и не намеревалась так легко сдавать позиции. Она вцепилась зубами в руку противницы, та, растерявшись, ослабила захват, и Флай резво оседлала ее и с размаха ударила в челюсть. Раздался хруст. Себастьян поднялся на ноги с целью прекратить массовое детоубийство в рамках одной камеры. Каким образом подступится к дерущимся, уже разошедшимся дамам, он пока не знал, но, рассуждая логично, зашел слева. Это было большой тактической ошибкой, потому что коллега грубой дамы также пришла к выводу, что помощь необходима.
У нее были растрепанные волосы, размазанная по лицу косметика и зверское выражение на лице. А еще очень сильные руки. Этот факт Северус узнал, когда она крепко схватила его за грудки и повалила на грязный оплеванный пол, который месили своими ногами сотни преступников и просто задержанных до него. Он бы сморщился брезгливо, если бы не было необходимости уворачиваться от тумаков - сразу вспомнились школьные будни и уроки выживания, которые он брал у собственного инстинкта самосохранения. Беспорядочные движения и прицельные удары… Он старался держать голову в холоде - метафорически, но получалось не совсем удачно.
Это было самое абсурдное из возможных завершение дня. В камере предварительного содержания, в компании с проститутками, женоподобными парнями, бомжами и вольной художницей он участвовал в бесцельной драке.
Нужно было использовать право на звонок… Тоскливо подумал он, пытаясь вывернуться из захвата.
Набежали охранники с дубинками. Поясница вспыхнула огнем, горело по большому счету все тело, но спина болела просто нестерпимо. Он доковылял до скамьи и рухнул на сиденье краем глаза заметив рядом уже знакомую измазанную краской футболку, на которой теперь добавилось красных пятен. Только теперь она текла из уголка губ. Кап-кап, с легкими брызгами капли попадали на футболку.
- Итак? Ваше решение? - совершенно спокойно, будто это не она только что дрыгала ногами и руками в стремлении сохранить все зубы.
Себастьян недовольно на нее покосился. Решение. Она жаждет изображать его на холсте. Путь. Только…
- Это не должно отнимать моего времени. У меня оно на подобные глупости не предусмотрено.
Она просияла.
- Теперь вам тут гнить до второго пришествия, за драку-то! - ехидно ухмыляясь заявил полисмен.
Нет. Так мы не договаривались.
- У меня есть право на один телефонный звонок.
Тот оскалился.
Было около трех ночи и поэтому, когда он набирал номер, он все еще не был уверен в осторой необходимости. Гудтки...

- Ригель? Это Себастьян.
- Себ? Ты в курсе, что по ночам приличные люди спят?
- Сегодня с не вхожу в эту категорию, кхм, - он помолчал, собираясь с силами. Себастьян Снейк ненавидел быть должным. - Ригель, у меня к тебе будет, кхм, просьба.
- Если мне придется вылезти из постели, у меня будет открытый чек.
- Я полагаю, он в любом случае будет открытый, - пробурчал он. - Тебя сильно развесtлит, что я сейчас скажу, - выдох. - Ригель, я в участке.
- Ты...где?
- Отделение полиции номер восемь. Опрятность и Чистота изо всех дыр. Опрятность и Чистота - это имена крыс.
- Поторапливайся, не один ты тут такой, - Снейк закатил глаза и удостоверился в том, что проводить тут ближайшую неделю он желанием не горит.
- У меня на самом деле ограниченное время для звонка, а адвоката, как ты понимаешь, нет. Посему, кхм, черт, это добром не закончится... Я был бы очень тебе благодарен, если бы ты не сочла за труд приехать сюда вместе с залогом.
В трубке засмеялись.
- Внести залог? За тебя? - Ригель продолжала издавать эти звуки, так раздражающие Снейка - да, и с ним может случиться. -  Прости, Себ, но это лучшая твоя шутка за все нашего знакомства. Не скучай, дорогой, я скоро. И чтобы я больше не слышала упреков на эту тему в свой адрес.
- Благодарю. Адрес, я так полагаю, ты знаешь?
- Заткнись, Себ.
Он хмыкнул.
- Жду.

Идя по направлению к камере, он приходил к выводу, что мисс Хонки придется взять с собой. Или, в крайнем случае, вернуться за ней завтра. Предчувствие, что эта девушка-катастрофа усложнит ему жизнь, въедалось все глубже в сознание.
Еще и у Ригель есть теперь рычаги давления.
Просто изумительно.